лысѣть голова, и замѣтнѣе обрисовался весь обликъ типичнаго восточнаго властелина: немного татарскій, немного нѣмецкій, съ темными тонкими усами, завитыми въ колечки, съ прямой, подстриженной на-двое бородой и съ той характерной линіей открытаго профиля, которая свидѣтельствуетъ о неумолимой, добросовѣстной жестокости. Таковъ именно, должно быть, былъ съ лица завоеватель древней Руси Батый...
Генералъ, прямой и высокій, твердой поступью подошелъ къ образу Христа Спасителя въ терновомъ вѣнцѣ, со связанными руками, и слабой, видимо параличной рукой сталъ бороздить красные отвороты шинели мелкими крестиками. Полиціймейстеръ пожалъ сзади плечами, будто говоря:
— Ну и штучка же ты, ваше превосходительство!
А самъ забѣжалъ сбоку, подъ правый глазъ и, склонивъ слегка жирный, со сборками затылокъ, сталъ подобно генералу креститься.
Тюремное начальство, лощеное, въ парадной формѣ, ожидало генерала на главномъ крыльцѣ. Увидѣвъ экипажъ, оно откашлялось, подтянулось — а генералъ застрялъ за стѣной.
— Что бы это могло значить? — безпокоился смотритель.
И, не выдержавъ, мелкой рысцой побѣжалъ къ воротамъ. За нимъ — длинный хвостъ помощниковъ и письмоводителей. Представились въ воротахъ.
лысеть голова, и заметнее обрисовался весь облик типичного восточного властелина: немного татарский, немного немецкий, с тёмными тонкими усами, завитыми в колечки, с прямой, подстриженной надвое бородой и с той характерной линией открытого профиля, которая свидетельствует о неумолимой, добросовестной жестокости. Таков именно, должно быть, был с лица завоеватель древней Руси Батый...
Генерал, прямой и высокий, твёрдой поступью подошёл к образу Христа Спасителя в терновом венце, со связанными руками, и слабой, видимо параличной рукой стал бороздить красные отвороты шинели мелкими крестиками. Полициймейстер пожал сзади плечами, будто говоря:
— Ну и штучка же ты, ваше превосходительство!
А сам забежал сбоку, под правый глаз и, склонив слегка жирный, со сборками затылок, стал подобно генералу креститься.
Тюремное начальство, лощёное, в парадной форме, ожидало генерала на главном крыльце. Увидев экипаж, оно откашлялось, подтянулось — а генерал застрял за стеной.
— Что бы это могло значить? — беспокоился смотритель.
И, не выдержав, мелкой рысцой побежал к воротам. За ним — длинный хвост помощников и письмоводителей. Представились в воротах.
