Надзиратель Макарушкинъ только-что пришелъ домой отъ заутрени, сѣлъ за чай. Надо было торопиться къ утреннему дежурству. Яковлевна, хлопотливая и добрая, успѣла убрать горницу, согрѣть самоваръ, состряпала пахучій праздничный пирогъ съ моло́ками и жирами. А на дворѣ только свѣтало, и ребятишки спали: мальчики-погодки — въ спальнѣ, на полу, грудная дѣвочка — тамъ же, въ зыбкѣ.
— Закуси-ка, Митричъ, удался-ли пирогъ-отъ? — угощала Яковлевна мужа.
Тотъ закусывалъ, отпивалъ чай, мурлыкалъ привязавшійся въ церкви напѣвъ: «архангельскій гласъ вопіемъ ти, чистая» и думалъ, а жена тараторила:
— Закуси. He торопись ужъ очень-то... Чтой-то, въ сам-дѣлѣ... что ужъ?.. Праздникъ такой!.. Птица, и та гнѣзда не вьетъ...
— Опять Камушкина встрѣлъ, — сообщилъ Макарушкинъ занимавшую его мысль. — Отъ завутрени шли... Проситъ восемь ужъ сотъ — пятьсотъ подождать...
Яковлевна вдругъ вскипятилась:
— Ну-ужъ! проситъ! Гляди — напросится! Чаво въ немъ-то? Черезъ крышу льетъ. Окошки не крашены. Передній уголъ, того гляди, сядетъ...
— Присадникомъ больно ужъ хвалится.
Надзиратель Макарушкин только что пришёл домой от заутрени, сел за чай. Надо было торопиться к утреннему дежурству. Яковлевна, хлопотливая и добрая, успела убрать горницу, согреть самовар, состряпала пахучий праздничный пирог с моло́ками и жирами. А на дворе только светало, и ребятишки спали: мальчики-погодки — в спальне, на полу, грудная девочка — там же, в зыбке.
— Закуси-ка, Митрич, удался ли пирог-от? — угощала Яковлевна мужа.
Тот закусывал, отпивал чай, мурлыкал привязавшийся в церкви напев: «архангельский глас вопием ти, чистая» и думал, а жена тараторила:
— Закуси. He торопись уж очень-то... Чтой-то, в сам-деле... что уж?.. Праздник такой!.. Птица, и та гнезда не вьёт...
— Опять Камушкина встрел, — сообщил Макарушкин занимавшую его мысль. — От завутрени шли... Просит восемь уж сот — пятьсот подождать...
Яковлевна вдруг вскипятилась:
— Ну уж! просит! Гляди — напросится! Чаво в нём-то? Через крышу льёт. Окошки не крашены. Передний угол, того гляди, сядет...
— Присадником больно уж хвалится.
