Въ это время сѣрые, облѣпленные погодой арестанты сгурьбились около черныхъ воротъ острога.
Конвойные брякнули ружья къ ногѣ. Стали ждать, перетаптываясь прозябшими ногами, оставляя на снѣгу скользкіе рыжіе слѣды.
Арестанты разглядывали сѣдую стѣну, унылое поле, оставались недовольны.
— Ишь наворочено! — кивалъ унылый каторжанинъ на стѣну.
— Чтобъ ее землетрясеньемъ!..
А этапный весельчакъ Дюбукинъ подбѣжалъ къ ней и лягнулъ, игриво бренча кандалами.
— Э-эхъ, ты-ы!.. равнодушная!..
Другіе набожно крестились на Христа-Спасителя въ терновомъ вѣнцѣ, со связанными руками, благодарили Его за милость:
— Слава Тебѣ, Господи, Создателю!.. дошли до тепла...
— Хуже не будетъ...
Третьи грубыми и гнусными словами ругали новый острогъ, стѣну, ворота, образъ, лампадку... и все, что подвертывалось ихъ озлобленному взору. Это была «вѣчная шпана», всѣми презираемая, умѣвшая разговаривать только языкомъ ругательствъ, видавшая «волю» лишь изъ острожнаго окна и приспособленная къ острожной жизни, какъ тюлень къ водѣ.
Поодаль отъ другихъ стояла кучка политическихъ, скромная, молчаливая и такъ... ненужная здѣсь, на общемъ сѣромъ фонѣ. Неопыт-
В это время серые, облепленные погодой арестанты сгурьбились около чёрных ворот острога.
Конвойные брякнули ружья к ноге. Стали ждать, перетаптываясь прозябшими ногами, оставляя на снегу скользкие рыжие следы.
Арестанты разглядывали седую стену, унылое поле, оставались недовольны.
— Ишь наворочено! — кивал унылый каторжанин на стену.
— Чтоб её землетрясеньем!..
А этапный весельчак Дюбукин подбежал к ней и лягнул, игриво бренча кандалами.
— Э-эх, ты-ы!.. равнодушная!..
Другие набожно крестились на Христа-Спасителя в терновом венце, со связанными руками, благодарили Его за милость:
— Слава Тебе, Господи, Создателю!.. дошли до тепла...
— Хуже не будет...
Третьи грубыми и гнусными словами ругали новый острог, стену, ворота, образ, лампадку... и всё, что подвёртывалось их озлобленному взору. Это была «вечная шпана», всеми презираемая, умевшая разговаривать только языком ругательств, видавшая «волю» лишь из острожного окна и приспособленная к острожной жизни, как тюлень к воде.
Поодаль от других стояла кучка политических, скромная, молчаливая и так... ненужная здесь, на общем сером фоне. Неопыт-
