— A я и не зналъ! — пришелъ въ восхищенье урядникъ. — Ты, стало быть, и по правиламъ можешь орудовать?
— То-та!.. Пиши, чего тебѣ надо... на! — сунулъ онъ бланкъ въ мою сторону.
— Пиши Кирсанова подъ арестъ!!. Хо-хо!!.
Кирсановъ похлопалъ стражника по животу и потянулъ къ себѣ бутылку.
Перо было при мнѣ, и черезъ минуту подпись пристава второго стана нашего уѣзда красовалась подъ такимъ текстомъ:
«Разрѣшается подателямъ сего: доктору (такому-то) и учителю (такому-то) имѣть свиданье съ заключеннымъ подъ стражу крестьяниномъ села Лапотнаго, Трофимомъ Яблоковымъ и, если понадобится, оказать ему медицинскую помощь».
Гараська взялъ въ нетвердыя руки бумагу, долго смотрѣлъ на нее, уставившись въ одну точку.
Мнѣ секунды казались вѣчностью. Въ головѣ копошилось: «а вдругъ изорветъ?»..
Но деспотъ небрежно, наотмашь, махнулъ бумагой въ мою сторону.
— На!
Черезъ минуту я быстрыми шагами удалялся отъ Волчихиной избы. Навстрѣчу струился легкій, весенній вѣтерокъ, пропитанный запахомъ молодой полыни, прѣлаго навоза и влажной истомы бархатистыхъ коноплянниковъ, давно уже жаждущихъ плуга. Слѣдомъ лился прежній
— A я и не знал! — пришел в восхищенье урядник. — Ты, стало быть, и по правилам можешь орудовать?
— То-та!.. Пиши, чего тебе надо... на! — сунул он бланк в мою сторону.
— Пиши Кирсанова под арест!!. Хо-хо!!.
Кирсанов похлопал стражника по животу и потянул к себе бутылку.
Перо было при мне, и через минуту подпись пристава второго стана нашего уезда красовалась под таким текстом:
«Разрешается подателям сего: доктору (такому-то) и учителю (такому-то) иметь свиданье с заключённым под стражу крестьянином села Лапотного, Трофимом Яблоковым и, если понадобится, оказать ему медицинскую помощь».
Гараська взял в нетвёрдые руки бумагу, долго смотрел на неё, уставившись в одну точку.
Мне секунды казались вечностью. В голове копошилось: «а вдруг изорвёт?»..
Но деспот небрежно, наотмашь, махнул бумагой в мою сторону.
— На!
Через минуту я быстрыми шагами удалялся от Волчихиной избы. Навстречу струился лёгкий, весенний ветерок, пропитанный запахом молодой полыни, прелого навоза и влажной истомы бархатистых коноплянников, давно уже жаждущих плуга. Следом лился прежний
