съ большимъ жаромъ закатывался надъ нашими головами.
Ямщикъ снялъ картузъ, тряхнулъ нечесанной копной волосъ и задралъ голову кверху.
— Ишь, старается... тоже и она прослаляетъ Господній даръ — слободу... незамай, что тварь, съ понятьемъ птица...
Докторъ по прежнему дремалъ. Мнѣ не говорилось. Ямщикъ полюбовался на озими, потужилъ, что Святая помѣшала въ пору сѣять овсы, и погналъ передохнувшихъ лошадей. Голосъ его снова соперничалъ съ трепетнымъ визгомъ бронзы.
— Соко-олики-и! Близко!!.
Потянулись мимо зеленокорыя, тѣсно толпящіяся осины, подернутыя изумрудной дымкой одинокія березы и молодые равнодушные дубки, лѣсные скептики, берегущіе свою золотую листву для радостныхъ дней пѣвучаго мая.
Я знавалъ этотъ лѣсокъ зимой, когда онъ спалъ подъ тяжелымъ нарядомъ чистыхъ кристаловъ обильнаго инея. За лѣскомъ — Лапотное. Вотъ и оно. Только теперь не разсѣянными по снѣжному полю мушками развернулось село. Теперь это — сѣрыя соломенныя гнѣзда, невзрачныя, растрепанныя, лишь кое-гдѣ обогнутыя кольцомъ распускающихся, но уже золотисто-цвѣтущихъ ветелъ.
Мы дико скакали по безлюдной навозистой улицѣ, отдавшись въ жертву ямщицкой ухваткѣ. Навстрѣчу намъ съ одинокой облуплен-
с большим жаром закатывался над нашими головами.
Ямщик снял картуз, тряхнул нечёсанной копной волос и задрал голову кверху.
— Ишь, старается... тоже и она прослаляет Господний дар — слободу... незамай, что тварь, с понятьем птица...
Доктор по-прежнему дремал. Мне не говорилось. Ямщик полюбовался на озими, потужил, что Святая помешала в пору сеять овсы, и погнал передохнувших лошадей. Голос его снова соперничал с трепетным визгом бронзы.
— Соко-олики-и! Близко!!.
Потянулись мимо зеленокорые, тесно толпящиеся осины, подёрнутые изумрудной дымкой одинокие берёзы и молодые равнодушные дубки, лесные скептики, берегущие свою золотую листву для радостных дней певучего мая.
Я знавал этот лесок зимой, когда он спал под тяжёлым нарядом чистых кристаллов обильного инея. За леском — Лапотное. Вот и оно. Только теперь не рассеянными по снежному полю мушками развернулось село. Теперь это — серые соломенные гнёзда, невзрачные, растрёпанные, лишь кое-где обогнутые кольцом распускающихся, но уже золотисто-цветущих вётел.
Мы дико скакали по безлюдной навозистой улице, отдавшись в жертву ямщицкой ухватке. Навстречу нам с одинокой облуплен-
