Мы не хотимъ дожидаться бѣлой зари: чай, не баре, въ самомъ-то дѣлѣ! Шумной гурьбой выходимъ вонъ изъ избы. Женщины смѣются. Мы толкаемся, дразнимъ другъ друга. Въ темныхъ сѣняхъ нащупали грабли, цѣпы, лопату, лозу...
Всего насъ двѣнадцать, семейка веселая, и мы держимся вмѣстѣ. Кто знаетъ, что тамъ впереди? Гумно далеко, и путь лежитъ мимо бань. Баня — нечистое мѣсто. Черная сила здѣсь по близости. «Оно» или въ банѣ, или около. Не любитъ «оно» уходить далеко отъ жилья. Вотъ, когда пропоютъ пѣтухи... Но пѣтухи предательски молчатъ. И въ страхѣ мы жмемся другъ къ другу; притихли.
— Да воскреснетъ Богъ и расточатся врази его... Да воскреснетъ... и расточатся...
Притоптанный снѣгъ поетъ подъ ногами такъ гулко, словно тысячи колоколовъ ведутъ перезвонъ подъ землей. Небо пало на самую землю. Иглистый туманъ кутаетъ насъ холодомъ, бьетъ дрожью. Кругомъ бѣло, холодно и хрупко.
— Падаетъ иней! — говоримъ мы и знаемъ, что день будетъ ведренный, красный, для насъ натужный: работать придется, не разгибая спины. Но кто же думаетъ объ усталости, идя на работу? Намъ только весело отъ этого и хочется пѣть. Не будь этой пугающей ледяной ночи, мы запѣли бы. Но вотъ и гумно. Темными пятнами обрисовалось оно впереди. Запахло мякиной и прѣлью. Мы уже тамъ. Токъ, политый съ вечера, обмерзъ ровной ледяной гладью, и невѣсть откуда родив-
Мы не хотим дожидаться белой зари: чай, не баре, в самом-то деле! Шумной гурьбой выходим вон из избы. Женщины смеются. Мы толкаемся, дразним друг друга. В тёмных сенях нащупали грабли, цепы, лопату, лозу...
Всего нас двенадцать, семейка весёлая, и мы держимся вместе. Кто знает, что там впереди? Гумно далеко, и путь лежит мимо бань. Баня — нечистое место. Чёрная сила здесь поблизости. «Оно» или в бане, или около. Не любит «оно» уходить далеко от жилья. Вот, когда пропоют петухи... Но петухи предательски молчат. И в страхе мы жмёмся друг к другу; притихли.
— Да воскреснет Бог и расточатся врази его... Да воскреснет... и расточатся...
Притоптанный снег поёт под ногами так гулко, словно тысячи колоколов ведут перезвон под землёй. Небо пало на самую землю. Иглистый туман кутает нас холодом, бьёт дрожью. Кругом бело, холодно и хрупко.
— Падает иней! — говорим мы и знаем, что день будет ведренный, красный, для нас натужный: работать придётся, не разгибая спины. Но кто же думает об усталости, идя на работу? Нам только весело от этого и хочется петь. Не будь этой пугающей ледяной ночи, мы запели бы. Но вот и гумно. Тёмными пятнами обрисовалось оно впереди. Запахло мякиной и прелью. Мы уже там. Ток, политый с вечера, обмёрз ровной ледяной гладью, и невесть откуда родив-
