Въ вагонѣ суматоха. Пассажиры съ мѣшками, сундуками, корзинами толкаются, кричатъ, ругаются и жадно захватываютъ мѣста.
Пожилой человѣкъ небольшого роста, худой, желтый, въ лоснящемся пальто, торопливо закидалъ своими вещами цѣлое отдѣленіе и со злобой, визгливо, какъ цѣпная собака, кричалъ:
— Занято, занято!.. проходите... Куда прешь? Видишь, вещи лежатъ!
Напротивъ робко жмется къ стѣнѣ испитая баба съ большимъ животомъ и острыми, какъ послѣ долгой болѣзни, чертами лица и кутаетъ въ ветошку грудного ребенка. Около нея трое ребятъ, подростковъ, пугливо водятъ большими влажными глазами. Тамъ компанія молодежи заняла рядъ мѣстъ и ждетъ, когда схлынетъ народъ, чтобы устроить поудобнѣе свою знакомую,
В вагоне суматоха. Пассажиры с мешками, сундуками, корзинами толкаются, кричат, ругаются и жадно захватывают места.
Пожилой человек небольшого роста, худой, жёлтый, в лоснящемся пальто, торопливо закидал своими вещами целое отделение и со злобой, визгливо, как цепная собака, кричал:
— Занято, занято!.. проходите... Куда прёшь? Видишь, вещи лежат!
Напротив робко жмётся к стене испитая баба с большим животом и острыми, как после долгой болезни, чертами лица и кутает в ветошку грудного ребёнка. Около неё трое ребят, подростков, пугливо водят большими влажными глазами. Там компания молодёжи заняла ряд мест и ждёт, когда схлынет народ, чтобы устроить поудобнее свою знакомую,
