— Да! ужъ народу подошло!.. Что и толковать, — согласился податной. — Вотъ до какихъ поръ! — Податной провелъ большимъ пальцемъ по горлу.
— Старшина норовитъ по скулѣ: «какой, гритъ, ты сборщикъ — недоимки не можешь выбить»!... А гдѣ ужъ тутъ недоимка?.. За окладомъ придешь — съ коломъ, да бранью встрѣчаютъ...
— И то сказать: гдѣ взять мужику? Хлѣбопашцами считаемся, а земли душевой столько, что у барина межники шире нашихъ загоновъ... Однако, спасибо за чай-за сахаръ, за ласку... прощевайте!..
— Не обезсудь!..
На утро староста съ Захаромъ опять ѣхалъ мимо школы. Ребята такъ-же шумѣли. Миловидное лицо учительницы показалось въ темной рамкѣ школьныхъ дверей.
— Семенъ Данилычъ! Захватили газеты?
— Стой-ка-сь! Подь-ка суда, красавица!..
Дѣвушка съ надеждой сбѣжала съ крыльца.
— Вотъ, что я тебѣ скажу, барышня! Стыдно такъ-то!.. ты дѣвушка... надо честь знать... жалѣючи тебя, говорю: бросить надо эти дѣла!.. Мы не для этихъ дѣловъ тебя содержимъ, поимъ, кормимъ... такъ-то!.. Черезъ твою милость опять, вотъ, за тридцать верстъ не пимши, не ѣмши безпокоюсь... Подводу мірскую гоняю... трогай!
Густо зардѣлось лицо дѣвушки. Большіе глаза, въ которыхъ, какъ въ прозрачномъ зеркалѣ,
— Да! уж народу подошло!.. Что и толковать, — согласился податной. — Вот до каких пор! — Податной провёл большим пальцем по горлу.
— Старшина норовит по скуле: «какой, грит, ты сборщик — недоимки не можешь выбить»!... А где уж тут недоимка?.. За окладом придёшь — с колом, да бранью встречают...
— И то сказать: где взять мужику? Хлебопашцами считаемся, а земли душевой столько, что у барина межники шире наших загонов... Однако, спасибо за чай за сахар, за ласку... прощевайте!..
— Не обессудь!..
Наутро староста с Захаром опять ехал мимо школы. Ребята так же шумели. Миловидное лицо учительницы показалось в тёмной рамке школьных дверей.
— Семён Данилыч! Захватили газеты?
— Стой-ка-сь! Подь-ка суда, красавица!..
Девушка с надеждой сбежала с крыльца.
— Вот, что я тебе скажу, барышня! Стыдно так-то!.. ты девушка... надо честь знать... жалеючи тебя, говорю: бросить надо эти дела!.. Мы не для этих делов тебя содержим, поим, кормим... так-то!.. Через твою милость опять, вот, за тридцать верст не пимши, не емши беспокоюсь... Подводу мирскую гоняю... трогай!
Густо зарделось лицо девушки. Большие глаза, в которых, как в прозрачном зеркале,
