Антонъ молчалъ.
— Ты что? въ атаманы разбойничьи готовишься?! — гаркнулъ онъ во весь голосъ.
— Тятенька! — заговорилъ Антонъ сдавленнымъ голосомъ.
— Тятенька?.. нѣтъ! He отецъ я тебѣ! Шалопай ты эдакой! Разбойникъ! — гремѣлъ Илья Ивановичъ.
— Да вѣдь они только въ гостяхъ у меня были! — выкрикнулъ Антонъ съ болью и неожиданно упалъ на колѣни.
Старикъ обрадовался этому, какъ радуется дикій звѣрь на легко доставшуюся добычу. Онъ судорожно вцѣпился пальцами въ кудри Антона и сталъ ихъ злобно рвать, выкрикивая съ визгомъ:
— Въ гости?! Воровъ въ гости!.. Мошенниковъ! Поджигателевъ!
Антонъ не сопротивлялся, и старикъ, опьяненный злобой, съ наслажденіемъ рвалъ волосы сына.
— Тятенька! Оставь... Оставь, ради Христа... — сказалъ взволнованно Михайла, подходя сбоку къ отцу и дотрогиваясь до его руки.
— Цыцъ! — огрызнулся отецъ на Михайлу и размахнулся руками.
Антонъ всталъ. Все его существо наполнилось яростью. Глаза горѣли, грудь высоко вздымалась, жилы на вискахъ надулись и, казалось, вотъ-вотъ лопнутъ отъ напряженія. Онъ сжалъ
Антон молчал.
— Ты что? в атаманы разбойничьи готовишься?! — гаркнул он во весь голос.
— Тятенька! — заговорил Антон сдавленным голосом.
— Тятенька?.. нет! He отец я тебе! Шалопай ты эдакой! Разбойник! — гремел Илья Иванович.
— Да ведь они только в гостях у меня были! — выкрикнул Антон с болью и неожиданно упал на колени.
Старик обрадовался этому, как радуется дикий зверь на легко доставшуюся добычу. Он судорожно вцепился пальцами в кудри Антона и стал их злобно рвать, выкрикивая с визгом:
— В гости?! Воров в гости!.. Мошенников! Поджигателев!
Антон не сопротивлялся, и старик, опьянённый злобой, с наслаждением рвал волосы сына.
— Тятенька! Оставь... Оставь, ради Христа... — сказал взволнованно Михайла, подходя сбоку к отцу и дотрагиваясь до его руки.
— Цыц! — огрызнулся отец на Михайлу и размахнулся руками.
Антон встал. Всё его существо наполнилось яростью. Глаза горели, грудь высоко вздымалась, жилы на висках надулись и, казалось, вот-вот лопнут от напряжения. Он сжал
