плыли весь этотъ день; къ вечеру поднялся, однако, сильный вѣтеръ и громадными валами разъединилъ обѣ барки.
Впхрь былъ такъ силенъ, что барка, на которой находился несчастный Ландольфо, съ размаху хватилась объ отмель за островомъ Кефалоніей и, какъ стаканъ о стѣну, разбилась вдребезги. Море, какъ водится въ такихъ случаяхъ, пестрѣло плававшимъ товаромъ, шкатулками, столами и проч. Была глухая ночь; бездна вздымалась и клокотала; тѣмъ не менѣе находившіеся на суднѣ несчастливцы, плававшіе теперь, кто какъ умѣлъ, стали хвататься за все, что случайно подплывало къ нимъ близко. Между этими горемыками былъ и Ландольфо. Наканунѣ онъ не разъ призывалъ къ себѣ смерть, говоря, что предпочитаетъ ее возвращенію домой голякомъ; но, взглянувъ смерти въ глаза, онъ испугался и, когда ему, наравнѣ съ прочими, подвернулся подъ руку столъ, онъ уцѣпился за него. Поудобнѣе усѣвшись на столъ верхомъ, онъ чувствовалъ лишь, какъ морѣ и вѣтеръ швыряютъ его то туда, то сюда; такъ онъ носился до разсвѣта; оглядѣвшись, онъ, однако, не увидѣлъ ничего, кромѣ, моря да облаковъ, да еще ларца, колыхавшагося по волнамъ; онъ боялся, что этотъ ларецъ, натолкнувшись на него, пожалуй, стряхнетъ его и потопитъ. И всякій разъ, какъ ларецъ приближался къ нему, онъ отталкивалъ его рукой, хоть и мало у него было силы; но, словно по волѣ рока, вдругъ налетѣлъ сильный шквалъ, взбудоражилъ все море и такъ сильно ударилъ въ ларецъ, а ларецъ въ столъ, на которомъ сидѣлъ Ландольфо что онъ разомъ перевернулся, и Ландольфо пошелъ ко дну. Однако, скорѣй силою страха, чѣмъ мышцъ, вынырнулъ онъ на поверхность и увидалъ, что столъ уже далеко отъ него. Боясь, что не будетъ въ силахъ до него добраться, Ландольфо подплылъ поближе къ ларцу и, приникнувъ грудью къ его крышкѣ, сталъ направлять его, насколько могъ, руками. Такимъ-то образомъ, бросаемый моремъ изъ стороны въ сторону, не зная рѣшительно, гдѣ онъ, и не видя ничего, кромѣ моря, Ландольфо промучился цѣлый день и всю слѣдующую ночь. При наступленіи новаго дня онъ сталъ похожимъ на губку, прилипнувъ крѣпко, обѣими руками къ краямъ ларца, какъ обыкновенно впиваются утопающіе, когда что-нибудь схватятъ. Но тутъ по волѣ Господней или силою вѣтра прибило его къ берегу острова Корфу, гдѣ случайно одна бѣдная женщина мыла и чистила свою посуду пескомъ и водою. Когда она увидала приближавшагося Ландольфо, представлявшагося чѣмъ-то безформеннымъ, то испугалась и съ крикомъ отбѣжала назадъ. Онъ уже не могъ говорить и мало что видѣлъ, а потому и не сказалъ ей ничего; но какъ только волнами принесло его къ берегу, она распознала форму ларца, а, вглядѣвшись попристальнѣе, различила сначала руки, вцѣпившіяся въ крышку, а потомъ увидала лицо и сообразила въ чемъ дѣло. Движимая состраданіемъ, она прошла нѣсколько шаговъ по морю, которое уже притихло, ухватила несчастнаго за волосы и вытащила его съ ларцомъ на берегъ. Съ трудомъ отцѣпила она его руки отъ ящика и, поставивъ послѣдній на голову одной изъ своихъ дочерей, случившейся тутъ же, понесла Ландольфо, какъ малаго ребенка, по берегу и посадила его въ чанъ; тутъ она такъ его терла и мыла горячей водою, что къ нему вернулось утраченное тепло, а мало-по-малу и ослабѣвшія силы. Когда ей показалось, что довольно, она вытащила Ландольфо изъ чана, слегка подкрѣпила его добрымъ виномъ и лепешками и нѣсколько дней ухаживала за нимъ. Онъ, придя въ себя, тотчасъ узналъ, гдѣ находится. Добрая женщина сочла
