тятъ, что лучше бы было, если бы молчали. А онѣ еще стараются увѣрить, что ихъ неумѣнье разговаривать съ кавалерами происходитъ отъ ихъ невинности и душевной чистоты, т. е. свою глупость возводятъ въ скромность; какъ будто только та женщина и порядочная, что умѣетъ говорить лишь съ прислугой, съ прачкой, да со стряпухой. Онѣ хотятъ увѣрить, что такъ создала ихъ сама природа; а между тѣмъ, если бы природа того хотѣла, развѣ она не нашла бы иного средства обуздалъ ихъ болтливость? Конечно, во всемъ надо знать мѣру, и тутъ, какъ и въ другихъ случаяхъ, сообразить время и мѣсто, и съ кѣмъ имѣешь дѣло: иначе можетъ случиться, что, пытаясь смутить другого острымъ словечкомъ и, не соразмѣривъ своихъ силъ съ силами собесѣдника, вмѣсто того, чтобы его вогнать въ краску, сами бываютъ вынуждены покраснѣть отъ его отвѣта. А для того, чтобы вы научились осторожности, а также, чтобы на вашемъ примѣрѣ не оправдалась ходячая поговорка, что женщинѣ во всемъ выпадаетъ худшая доля, я разскажу вамъ повѣсть, послѣднюю въ сегодняшній вечеръ, приходящуюся на мою долю. Пусть она побудитъ васъ проявлять не только благородство души, которымъ вы и безъ того отличаетесь отъ другихъ, по также и благородство обхожденія.
Немного лѣтъ тому назадъ жилъ въ Болоньѣ знаменитый врачъ, извѣстный чуть ли не по всему свѣту, и, можетъ быть, еще понынѣ здравствующій. Его звали Альберто. Ему было уже подъ семьдесятъ лѣтъ, и хотя онъ утратилъ врожденный жаръ тѣлесныхъ страстей, но духъ его оставался все еще такъ бодръ и пылокъ, что онъ возъимѣлъ возвышенную любовь къ одной прелестнѣйшей вдовѣ, которую встрѣтилъ на одномъ пиру и которую звали, сколько помнится, Мальгерида деи Гизольери. Въ его престарѣлой груди запылало чисто юношеское чувство; ему казалось, что онъ не уснетъ въ тотъ день, когда не увидитъ прекраснаго и нѣжнаго личика красавицы. И вотъ онъ началъ прогуливаться мимо дома этой дамы, иной разъ пѣшкомъ, иной — на лошади, какъ случится, такъ что и она сама, и многія другія дамы догадались о причинѣ его прогулокъ, и нерѣдко шучивали, что такой, дескать, престарѣлый человѣкъ и вдругъ влюбился; вѣроятно, имъ думалось, что чарующая страсть любви можетъ гнѣздиться только въ легкомысленной душѣ юноши и нигдѣ больше. Однажды, когда докторъ Альберто продолжалъ такимъ образомъ путешествовать, случилось въ праздникъ, что та дама со многими своими подругами сидѣла у воротъ своего дома. Увидѣвъ издали приближавшагося Альберто, всѣ онѣ тотчасъ сговорились пригласить его и принять съ почетомъ, а потомъ подтрунить надъ его влюбчивостью. Такъ и сдѣлали. Онѣ пошли къ нему навстрѣчу, пригласили его, провели на тѣнистый, прохладный дворъ и угостили сластями и тонкими винами. Потомъ въ веселыхъ и тонкихъ намекахъ стали у него выпытывать, какъ это онъ могъ влюбиться въ такую прелестную женщину, у которой столько молодыхъ и красивыхъ поклонниковъ? Докторъ, чувствуя себя задѣтымъ за живое, весело разсмѣялся и сказалъ:
— Сударыня, нѣтъ ровно ничего удивительнаго въ томъ, что я влюбленъ, а особенно въ васъ, такъ какъ вы вполнѣ этого достойны. Мы, старики, конечно, лишены силъ, которыя потребны для любовныхъ дѣлъ; но разума и пониманія мы не лишены и можемъ различить, что до-
