даются разныя словечки и штучки, которыя иная чопорная дама, изъ числа придирающихся болѣе къ словамъ, чѣмъ къ дѣлу, найдетъ, — и опятъ таки болѣе для вида, чѣмъ по чистой совѣсти, — неумѣстными; на это я отвѣчу: меня можно упрекать за то, что я написалъ такія слова, не болѣе, чѣмъ того заслуживаютъ мужчины и дамы, которые ежедневно говорятъ вслухъ подобныя же слова. Не говорю уже о томъ, что моему перу нельзя дать менѣе свободы, чѣмъ кисти художника, который, не опасаясь никакого упрека, по крайней мѣрѣ, справедливаго, преспокойно изображаетъ Михаила Архангела, разящаго змія мечемъ или копьемъ, или великомученика Георгія, поражающаго дракона, или представляетъ Христа въ видѣ мужчины, а Еву въ видѣ женщины, или Самого Распятаго за родъ человѣческій изображаетъ съ однимъ или двумя гвоздями, вбитыми въ Его ноги.
Вдобавокъ всѣ эти исторіи разсказаны не во храмѣ, гдѣ подобаетъ предстоять съ чистою душою и чистыми словами, ни въ школѣ, гдѣ благоприличіе обязательно не менѣе, чѣмъ въ другихъ мѣстахъ; наконецъ, не въ обществѣ духовныхъ лицъ и мудрецовъ; онѣ разсказывались въ садахъ, увеселительныхъ мѣстахъ, въ обществѣ молодежи, хотя и достаточно зрѣлой, чтобы не соблазниться разсказомъ, и притомъ въ такое время, когда самый приличный человѣкъ бѣжалъ безъ оглядки. Эти разсказы могутъ доставить и пользу, и удовольствіе, смотря по натурѣ читателя. Кто не знаетъ, что вино, по мнѣнію Чинчильоне, Сколайо[1] и многихъ другихъ, вещь полезнѣйшая для здоровыхъ, а для одержимыхъ лихорадкою — вредная? Скажемъ ли мы, если оно вредитъ такимъ больнымъ, что оно вообще вредно? Кто не знаетъ, что огонь — вещь необходимѣйшая для каждаго смертнаго, и видя, какъ отъ него гибнутъ дома и города, скажемъ ли мы, что онъ зловреденъ? Оружіе защищаетъ жизнь того, кто желаетъ жить тихо и смирно, но оно же убиваетъ множество людей, и убиваетъ не по свойственной ему вредоносности, а при злоупотребленіи имъ. Извращенный умъ ни одного слова не восприметъ здраво; имъ и приличное слово не приноситъ пользы, а тѣмъ, кто судитъ здраво, и не совсѣмъ приличное не принесетъ вреда, подобно тому, какъ грязь не можетъ загородить солнечныхъ лучей и прахъ земной не можетъ скрыть красотъ неба. Какія книга, какія слова болѣе святы и достойны благоговѣнія, чѣмъ слова Божественнаго Писанія? А между тѣмъ сколькихъ извращенныхъ умовъ, склонныхъ къ превратнымъ толкованіямъ, они ввели въ погибель. Всякая вещь сама по себѣ годна на что хотите, и, дурно понятая, можетъ принести вредъ. То же самое скажу и о моихъ разсказахъ. Кто хочетъ извлечь изъ нихъ худой совѣтъ, дурное дѣло, найдетъ въ нихъ то и другое, а кто хочетъ извлечь пользу и поученіе, найдетъ и это. Но если ихъ читать въ надлежащемъ мѣстѣ, при подходящихъ обстоятельствахъ, и если притомъ читателями будутъ тѣ, для кого они предназначены, то ничего, кромѣ пользы, они не принесутъ. Кто захочетъ предпочесть имъ молитвенникъ или бесѣду съ своимъ духовникомъ — благо тому; они ни за кѣмъ не побѣгутъ въ догонку и не станутъ никому навязываться; впрочемъ, вѣдь и ханжамъ случается по временамъ увлекаться веселенькими исторіями.
Иные, быть можетъ, еще скажутъ, что лучше было бы, если бы нѣкоторые изъ моихъ разсказовъ были вовсе исключены. Пусть такъ. Но я
- ↑ Имена пьяницъ, вошедшія въ поговорку.
