ошибиться въ этомъ; я рѣшилъ испытать тебя — какъ и чѣмъ, ты это сама помнишь. И такъ какъ мнѣ ни единаго раза не удалось добиться, чтобы ты хоть единымъ словомъ пошла мнѣ наперекоръ, я понялъ, что нашелъ въ тебѣ то утѣшеніе, котораго искалъ. Теперь же я хочу воздать тебѣ однимъ разомъ за все, что ты такъ много разъ отъ меня перенесла, и загладить нанесенныя тебѣ обиды высшею радостью. Возвеселись же, и прими эту дѣвочку, которую ты считала за мою жену и ея брата; это твои и мои дѣти! Это тѣ самые, которыхъ ты и многіе другіе давно считали мною безчеловѣчно загубленными. Я твой мужъ, люблю тебя выше всего на свѣтѣ и могу похвалиться, что нѣтъ въ мірѣ другого мужа, который былъ бы такъ счастливъ съ своею женою!
И сказавъ это, онъ обнялъ ее и поцѣловалъ, и вмѣстѣ съ нею, плакавшею отъ радости, поднялся съ мѣста и подошелъ къ своей дочкѣ, которая сидѣла и слушала, ничего не понимая во всемъ происшедшемъ. Они обняли ее и ея брата, обрадовали и успокоили всѣхъ гостей.
Всѣ дамы тотчасъ повскакали изъ-за стола, увлекли Гризельду въ другую комнату, переодѣли ее въ богатыя одежды и вывели вновь въ залу, какъ хозяйку дома. Начался пиръ горой и продолжался нѣсколько дней подъ-рядъ. Всѣ хвалили Гвальтіери и признали его мудрѣйшимъ человѣкомъ, хотя не могли не признать, что пущенные имъ въ дѣло пріемы испытанія своей жены были черезчуръ жестоки и невыносимы. Но, конечно, особыя похвалы выпали на долю Гризельды.
Графъ Панаго вернулся въ Болонью. Гвальтіери избавилъ Джаннуколо, какъ своего тестя, отъ бѣдности и далъ ему возможность доживать свой вѣкъ счастливымъ и спокойнымъ. Дочку свою онъ выдалъ замужъ за благороднаго человѣка и долго, счастливо жилъ съ Гризельдою, всегда и при всякомъ случаѣ оказывая заслуженную честь.
Что можно сказать по этому поводу? Развѣ только то, что и въ самыя нищія хижины иногда спускается съ небесъ божественный духъ, равно какъ и въ мраморныя палаты могутъ проникнуть такіе таланты, которымъ болѣе свойственно было бы пасти свиней, чѣмъ владычествовать надъ людьми. Кто другой, кромѣ Гризельды, могъ бы вынести съ спокойнымъ лицомъ неслыханныя испытанія Гвальтіери, — человѣка, вполнѣ заслуживающаго, чтобы ему попалась такая супруга, которая, еслибъ ее выгнать изъ дома въ одной рубашкѣ, ловко сумѣла бы постоять за себя!
Діонео кончилъ свой разсказъ, и дамы тотчасъ принялись оживленно бесѣдовать по поводу его, высказывая самыя разнорѣчивыя мнѣнія, одно хваля, другое порицая. Между тѣмъ король, посмотрѣвъ на небо и замѣтивъ, что солнце уже опустилось довольно низко, не вставая съ мѣста, обратился съ такою рѣчью:
— Любезнѣйшія дамы, какъ вамъ извѣстно, умъ смертныхъ упражняется не въ томъ только, чтобы удерживать въ памяти прошедшее, знать настоящее, но и умѣть предвидѣть будущее, и такой именно умъ почитается всѣми мудрецами — умомъ великимъ. Завтра минетъ двѣ недѣли съ тѣхъ поръ, какъ мы покинули Флоренцію, въ интересахъ охраненія нашего здоровья и нашей жизни, и для разсѣянія той тоски и боязни, которыя воцарились въ нашемъ городѣ съ тѣхъ поръ, какъ въ немъ начался чумный моръ. Все, что мы задумали, нами, я полагаю, весьма добросовѣстно исполнено. Мы развлекались веселыми
