Молодая женщина вмѣстѣ съ перемѣною одежды, казалось, вся измѣнилась и душою, и нравомъ. Она была, какъ мы уже сказали, хороша собою; но, выйдя замужъ, стала до такой степени мила, обходительна и любезна, словно никогда и не была дочерью Джаннуколо, простою пастушкою, а дочерью какого-нибудь знатнаго барина; и всѣ, кто раньше ее зналъ, только дивились, глядя на нее. Съ мужемъ она была такъ ласкова, послушна и услужлива, что онъ началъ считать себя счастливѣйшимъ человѣкомъ въ мірѣ. Къ вассаламъ мужа она была тоже добра и милостива, такъ что не было ни одного изъ нихъ, кто не полюбилъ бы ея искренно и не воздавалъ ей нелицемѣрнаго почтенія, наперерывъ одинъ передъ другимъ желая ей всяческихъ благъ. Вначалѣ нѣкоторые готовы были порицать Гвальтіери за его выборъ, въ которомъ онъ, казалось, не проявилъ большого ума, а потомъ, наоборотъ, всѣ стали изумляться его мудрости и проницательности: никто, кромѣ него, не могъ предвидѣть, что такія возвышенныя добродѣтели кроются подъ бѣдными одеждами и убогимъ видомъ простолюдинки. Въ короткое время молодая маркиза прославилась не только въ своей области, но и далеко за ея предѣлами; она всюду и всѣхъ заставила измѣнить первоначальное мнѣніе насчетъ легкомысленности выбора Гвальтіери.
Спустя нѣкоторое времени послѣ свадьбы, Гризельда зачала и родила дочь, чрезвычайно обрадовавъ этимъ маркиза. Но скоро ему пришла новая мысль — подвергнуть ее долгому испытанію и невыносимыми страданіями извѣдать ея терпѣніе. Прежде всего онъ притворился раздраженнымъ, началъ говорить ей, что его вассалы страшно недовольны ея низкимъ происхожденіемъ, рожденіемъ дочери, а не сына, и что изъ-за этого всѣ ропщутъ.
Гризельда, выслушавъ это, даже не перемѣняясь въ лицѣ и не показывая ни малѣйшаго раздраженія, сказала ему:
— Государь мой, дѣлай со мною, что только нужно для твоего успокоенія и для поддержанія твоей чести, я буду всѣмъ довольна; я знаю, что была недостойна той высокой чести, которою ты удостоилъ меня, знаю, что я ничтожнѣе каждаго изъ подвластныхъ тебѣ!
Гвальтіери очень было отрадно слышать такой отвѣтъ; онъ видѣлъ, что въ душѣ ея не успѣла укорениться гордость, какъ слѣдствіе тѣхъ почестей, какія оказалъ ей онъ и другіе. Но черезъ нѣсколько времени онъ вновь заговорилъ съ нею о томъ, что его вассалы не могутъ выносить рожденнаго ею ребенка. И вотъ однажды Гвальтіери послалъ къ ней служителя, который, по внушенію маркиза, сказалъ ей:
— Сударыня, я долженъ, подъ страхомъ смерти, исполнить то, что мнѣ повелѣлъ мой господинъ. Онъ приказалъ мнѣ взять вашу дочку, чтобы я ее…
Онъ не могъ договорить. Молодая женщина, слыша эти слова, взглянувъ въ лицо посланнаго и припомнивъ, что говорилъ ей мужъ, поняла, что служителю приказано убить ребенка. Она тотчасъ взяла его изъ колыбели, поцѣловала и перекрестила его, и, заглушивъ раздирающую тоску въ сердцѣ, не измѣняя выраженія лица, передала дѣвочку на руки служителю и сказала ему:
— На, исполни въ точности, что повелѣлъ тебѣ твой и мой властелинъ. Не оставляй лишь малютку на растерзаніе дикимъ звѣрямъ и птицамъ, если только онъ не приказывалъ тебѣ этого!
Слуга взялъ дѣвочку и передалъ Гвальтіери слова его жены. Тотъ только подивился ея твердости. Съ тѣмъ же слугою онъ отправилъ ребенка
