Случилось, что какъ разъ въ это время зашелъ въ преторію Титъ. Внимательно посмотрѣвъ въ лицо несчастному осужденному и узнавъ за что онъ приговоренъ, Титъ вдругъ узналъ въ немъ Гизиппа и былъ донельзя удивленъ его жалкимъ видомъ, нищетою и тѣмъ, что онъ очутился въ Римѣ. Проникнувшись пламеннымъ желаніемъ спасти его, онъ не видѣлъ къ тому никакого иного средства, какъ только принять убійство на себя, чтобы тѣмъ оправдать его. Онъ тотчасъ выступилъ впередъ и крикнулъ:
— Маркъ Варронъ, отпусти несчастнаго, котораго ты осудилъ, потому что онъ невиненъ! Я и безъ того довольно оскорбилъ боговъ тѣмъ, что убилъ человѣка, котораго твои стражники нашли мертвымъ сегодня утромъ, и не хочу еще больше раздражать ихъ смертью другого, ни въ чемъ неповиннаго!
Варронъ былъ чрезвычайно удивленъ и его особенно смутило то, что эти слова были сказаны громко, во всеуслышаніе находившихся въ преторіи. Онъ не могъ уклониться отъ того, что предписывалъ ему законъ, велѣлъ вернуть Гизиппа и въ присутствіи Тита сказалъ ему:
— Какъ ты могъ быть до такой степени безумнымъ, чтобы, будучи невиннымъ, сдѣлать такое признаніе, за которое тебѣ угрожала неминуемая смерть! Ты показалъ, что убилъ въ ту ночь человѣка, а вотъ пришелъ другой, который утверждаетъ, что убилъ не ты, а онъ!
Гизиппъ взглянулъ на того человѣка и увидѣлъ, что это Титъ. Онъ понялъ, что тотъ сдѣлалъ признаніе ради его спасенія, въ благодарность за принесенную ему жертву. Со слезами умиленія онъ сказалъ претору:
— О, Варронъ, настоящій убійца — это я, и милосердіе Тита, направленное къ моему спасенію, явилось слишкомъ поздно!
— Преторъ, — восклицалъ въ то же время Титъ, — ты самъ видишь, что этотъ человѣкъ иноземецъ, что онъ былъ найденъ около убитаго безъ всякаго оружія, и что онъ просто-на-просто ищетъ смерти вслѣдствіе нищеты. Освободи его, а меня казни, какъ я того заслуживаю!
Варронъ былъ пораженъ настойчивостью, которую они оба проявляли, и ему уже начало казаться, что ни одинъ изъ нихъ не виновенъ въ убійствѣ, и онъ сталъ обдумывать, какъ бы освободить ихъ обоихъ. Въ эту минуту передъ ними явился одинъ молодой человѣкъ, по имени Публій Амбустъ, извѣстный всему Риму, какъ отчаянный негодяй. Онъ-то и совершилъ это убійство. Когда онъ узналъ, что двое совершенно невинныхъ людей обвиняютъ себя въ этомъ преступленіи, сердце его было охвачено такимъ состраданіемъ къ ихъ невинности, что онъ самъ, движимый этимъ чувствомъ, предсталъ передъ Варрономъ и сказалъ ему:
— Преторъ, мои злодѣянія побуждаютъ меня разрѣшить тяжкій споръ этихъ двухъ людей. Я не знаю, какое божество внутри меня побуждаетъ повѣдать тебѣ мой грѣхъ. Знай же, ни одинъ изъ этихъ двухъ не повиненъ въ томъ, что взводитъ на себя. Это я убилъ того человѣка сегодня на разсвѣтѣ, а вотъ этотъ бѣдняга, здѣсь находящійся, былъ тамъ въ это время; я видѣлъ, что онъ спалъ въ то время, какъ я съ убитымъ занимался дѣлежомъ наворованныхъ вещей. Тита мнѣ нечего оправдывать, онъ человѣкъ всѣмъ извѣстный, и никто не можетъ
