мое дѣло, тайно или явно онъ это сдѣлалъ, если все окончилось благополучно? Я приму мѣры къ тому, чтобы сапожникъ, если онъ ненадеженъ, не совался впредь въ мои дѣла, а на этотъ разъ все же скажу ему спасибо. Если Гизиппъ женился на Софроніи, то не глупо ли вамъ жаловаться на него и на способъ, которымъ онъ совершилъ бракъ? Если вы разувѣрились въ немъ и не хотите болѣе довѣряться ему, смотрите только, чтобы вновь за него не выдавать вашихъ невѣстъ, а на этотъ разъ поблагодарите его.
«За всѣмъ тѣмъ вы должны помнить, что я ни хитростью, ни обманомъ не искалъ случая положить какое бы то ни было пятно на честь и чистоту вашей крови въ лицѣ Софроніи. Хотя я и тайно женился на ней, но не похитилъ, какъ тать, ея дѣвственности, не воспользовался ею, какъ врагъ, отказываясь потомъ отъ родства съ вами; я дѣйствовалъ, какъ честный человѣкъ, порабощенный ея красотою и добродѣтелями. Я просто опасался, что если поведу дѣло открыто, со всѣми обычными формальностями, то вы, изъ любви къ ней, пожалуй, не отдадите ея за меня только изъ-за того, что я увезу ее отъ васъ съ собою въ Римъ. Ради этого я прибѣгъ къ тайному браку, который теперь открываю вамъ; и ради этого же Гизиппъ, во имя дружбы ко мнѣ, согласился на то, чего первоначально совсѣмъ не имѣлъ намѣренія дѣлать. Страстно любя Софронію, я стремился сочетаться съ нею не какъ любовникъ, а какъ мужъ; она сама можетъ засвидѣтельствовать, что прежде, чѣмъ вступить въ обладаніе ею, я обручился съ нею, произнеся обычныя слова и надѣвъ ей кольцо, спросилъ ее, хочетъ ли она взять меня въ мужья, и получилъ отъ нея въ отвѣтъ «да»! Если она полагаетъ, что я обманулъ ее, то вина тутъ не моя, а ея, зачѣмъ она не спросила меня, кто я.
«Итакъ, вотъ то великое зло, тотъ тяжкій грѣхъ, который свершили мы — Гизиппъ, мой другъ, и я, влюбленный, грѣхъ, вслѣдствіе котораго Софронія стала женою Тита Квинта; за этотъ грѣхъ вы насъ укоряете, осыпаете угрозами. А что вы сдѣлали бы, если бы онъ отдалъ ее человѣку грубому, простолюдину, рабу? Какими тюрьмами и кознями грозили бы вы ему?
«Но оставимъ все это. Случилось то, чего я не ожидалъ такъ скоро, именно умеръ мой отецъ; теперь я долженъ вернуться въ Римъ. Намѣреваясь, конечно, взять съ собою Софронію, я долженъ открыть вамъ то, что, быть можетъ, еще продолжалъ бы скрывать. Если вы люди благоразумные, то примете это легко и съ радостью, потому что если бы я хотѣлъ васъ обмануть или обидѣть, то бросилъ бы ее здѣсь, обезчещенную. Но боги не потерпятъ, чтобы такая подлость могла вмѣститься въ душѣ римлянина! Софронія, по соизволенію боговъ, по силѣ человѣческихъ законовъ, по достойному хвалы здравому смыслу моего Гизиппа, наконецъ, по моей любовной хитрости, стала моею. А вы, почитая себя мудрѣе боговъ и другихъ людей, богохульно оспариваете это, причиняя мнѣ невыносимую пытку. Вы задерживаете Софронію у себя, не имѣя на то никакого права, а Гизиппа, которому вы должны быть признательны, преслѣдуете, какъ лютаго врага. До какой степени безсмысленно то и другое, я вамъ больше не буду доказывать, но обращусь лишь къ вамъ съ дружескимъ совѣтомъ — отложить въ сторону ваше раздраженіе, бросить ваши угрозы и возвратить мнѣ Софронію, чтобы я могъ, счастливый и довольный, и впредь оставаться вашимъ добрымъ родственникомъ. Только будьте увѣрены, нравится или не нра-
