почувствовалъ, что онъ гибнетъ отъ безнадежной любви къ Софроніи, и какъ, наконецъ, увидя весь позоръ этой неумѣстной страсти, въ искупленіе своего проступка порѣшилъ покончить смертью, которой ему, казалось, не долго уже оставалось ждать.
Гизиппъ, выслушавъ его слова, видя его искреннія слезы, сначала нѣкоторое время оставался въ нерѣшительности. Онъ любилъ дѣвушку, но его любовь вовсе не отличалась особенною пылкостью. Онъ скоро сообразилъ, что жизнь друга для него гораздо дороже, чѣмъ обладаніе Софроніею. Слезы Тита разжалобили его, и онъ самъ заплакалъ.
— Титъ, — сказалъ онъ со слезами, — если бы ты не нуждался въ утѣшеніи, я сталъ бы тебѣ на тебя самого жаловаться, какъ на человѣка, который нарушилъ нашу дружбу, держа отъ меня столько времени въ тайнѣ роковую страсть. Она казалась тебѣ безчестною, пусть такъ; но безчестное, какъ и честное, одинаково не должно быть утаиваемо отъ друга; истинный другъ радуется честному, а нечестное усиливается удалить отъ души своего друга. Но оставимъ теперь это и обратимся къ тому, въ чемъ предстоитъ настоятельная необходимость. Что ты такъ пламенно любишь обрученную со мною Софронію, этому я не удивляюсь; я больше былъ бы удивленъ, еслибъ при ея красотѣ ты не любилъ ея; благородство твоей души должно побуждать тебя тѣмъ болѣе прилѣпляться сердцемъ къ предмету любви, чѣмъ онъ возвышеннѣе. И чѣмъ разумнѣе твоя любовь къ Софроніи, тѣмъ рѣзче выступаетъ несправедливость судьбы, которая отдала ее мнѣ; но ты не жаловался на это, хотя, конечно, я думалъ, что если бы она принадлежала другому, твоя любовь не имѣла бы въ себѣ ничего нечестнаго. Но, если ты призовешь на помощь твою обычную мудрость, ты легко поймешь, что долженъ благодарить судьбу именно за то, что она вручила ее мнѣ, а не кому-либо другому. Какъ бы ни была чиста твоя любовь, подумай, кто же другой могъ бы пожертвовать своею любовью твоей любви? А если ты только вѣришь въ мою дружбу, то долженъ понять, что я такъ не поступлю съ тобою. Съ тѣхъ поръ, какъ мы стали друзьями, я не помню ничего такого, что̀ я считалъ бы моимъ, не считая въ то же время этого и твоимъ. И въ этомъ случаѣ я поступилъ бы также, даже если бы дѣло зашло гораздо дальше, чѣмъ теперь. Но дѣло пока стало на такой точкѣ, что мнѣ не придется даже ничего дѣлить съ тобою, а просто уступить тебѣ цѣликомъ. Еслибъ я не сдѣлалъ теперь того, что такъ легко и честно могу сдѣлать, то есть мое сдѣлать твоимъ, я показалъ бы этимъ, что не умѣю должнымъ образомъ цѣнить нашей дружбы. Правда, Софронія моя невѣста, я полюбилъ ее и съ наслажденіемъ ждалъ минуты сочетанія съ нею. Но когда я вижу, что ты, человѣкъ болѣе разумный, чѣмъ я, гораздо пламеннѣе меня желаешь обладать такимъ сокровищемъ, какъ она, будь увѣренъ, что она войдетъ въ мою комнату твоею, а не моею женою. Поэтому разгони свои мрачныя мысли и свою тоску, вороти себѣ вновь утраченное здоровье, покой и веселье и съ этой минуты спокойно ожидай награды за твою любовь, болѣе достойную такой награды, чѣмъ моя!
Слушая Гизиппа, Титъ испытывалъ и радость отъ воскресшихъ надеждъ, и въ то же время стыдъ сознанія, что чѣмъ ярче проявляется великодушіе со стороны Гизиппа, тѣмъ, казалось ему, онъ меньше имѣлъ права имъ воспользоваться. И онъ, не переставая плакать, съ грустью сказалъ ему:
