нія интересны, я желаю къ прежнимъ новелламъ прибавить еще одну, которую, если бы я хотѣла уклониться отъ дѣйствительности, могла бы сначала видоизмѣнить и разсказать подъ вымышленными именами; но такъ какъ уклоняться отъ истины дѣйствительныхъ происшествій въ повѣствованіи значитъ сильно уменьшить удовольствіе слушателей, то я, опираясь на этотъ доводъ, и разскажу все, какъ было на самомъ дѣлѣ.
Никколо Корнаккини былъ нашимъ землякомъ и богатымъ человѣкомъ. Въ числѣ прочихъ его помѣстій было одно очень красивое въ Камератѣ. Здѣсь онъ устроилъ весьма изящную усадьбу и заключилъ условіе съ Бруно и Буффальмакко, чтобы они расписали весь его домъ. Тѣ, въ виду громадности труда, пригласили на помощь Нелло и Каландрино и принялись за работу. Въ нѣкоторыхъ комнатахъ были постели и другая необходимая мебель, и за всѣмъ присматривала оставленная въ домѣ старая служанка; другой же прислуги не было. Въ виду этого одинъ изъ сыновей помянутаго Никколо, Филиппо, человѣкъ молодой и не женатый, иногда приводилъ сюда для своего удовольствія какую-нибудь женщину и держалъ ее день или два, а потомъ отсылалъ прочь. Вотъ разъ и случилось, что привелъ онъ нѣкую Никколозу, которую одинъ бездѣльникъ, по имени Маджоне, держалъ при себѣ въ Камальдоли и отдавалъ на прокатъ. Она была красива, хорошо одѣвалась и, сравнительно съ себѣ подобными, обладала довольно хорошими манерами и даромъ слова. Выйдя разъ въ полдень изъ своей комнаты въ бѣлой юбкѣ, съ подколотыми на головѣ волосами, и пройдя къ колодцу во дворѣ дома, гдѣ она мыла руки и лицо, Никколоза увидѣла, что Каландрино тоже пришелъ сюда за водой и дружески ей поклонился. Она отвѣтила и стала смотрѣть на него болѣе потому, что Каландрино показался ей страннымъ. Каландрино тоже уставился на нее; она показалась ему красавицей, и началъ мѣшкать подъ разными предлогами, не возвращаясь съ водою къ товарищамъ. Однако, не зная ея, онъ не рѣшался ничего ей сказать. Она же, замѣтивъ, что обратила его вниманіе, и желая его подразнить, поглядывала на него время отъ времени, испуская легкіе вздохи; вслѣдствіе этого Каландрино такъ втюрился въ нее, что не уходилъ со двора до тѣхъ поръ, пока Филиппо не позвалъ Никколозу къ себѣ.
Вернувшись къ прерванной работѣ, Каландрино то-и-дѣло пыхтѣлъ. Замѣтивъ это, Бруно, слѣдившій за его движеніями, какъ человѣкъ, всегда надъ нимъ потѣшавшійся, сказалъ:
— Что это за дьявольщина съ тобою, пріятель? Ты все пыхтишь!
— Другъ мой, — отвѣчалъ Каландрино, — если бы я могъ разсчитывать на чье-нибудь содѣйствіе, такъ былъ бы очень доволенъ.
— Содѣйствіе въ чемъ? — спросилъ Бруно.
— Этого не надо никому говорить, — отвѣчалъ Каландрино. — Тутъ есть одна дѣвушка прекраснѣе феи Ламіи; она такъ влюбилась въ меня, что тебѣ это показалось бы чѣмъ-то необычайнымъ, а я сейчасъ же замѣтилъ, когда ходилъ за водой.
— Увы! — воскликнулъ Бруно, — смотри, чтобы это не оказалась жена Филиппо!
— А пожалуй, что это она, — возразилъ Каландрино, — потому что онъ кликнулъ ее, и она пошла къ нему въ комнату. Но что же изъ этого? Я отбилъ бы ее отъ кого угодно, не только отъ Филиппо. По правдѣ
