былъ сдѣлать, а въ Неаполь. Тамъ находился въ то время одинъ нашъ землякъ. Пьетро делло Каниджано, казначей константинопольской императрицы, человѣкъ большого и тонкаго ума, притомъ, преданнѣйшій другъ Салабаэтто и всей его семьи. Ему, какъ лицу очень разсудительному, Салабаэтто, каясь, и разсказалъ черезъ нѣсколько дней, что̀ онъ надѣлалъ, и какъ эта бѣда съ нимъ случилась; при этомъ просилъ у него помощи и совѣта, чтобы получить возможность продолжать здѣсь свое пребываніе. Онъ утверждалъ, что не намѣренъ никогда болѣе возвращаться во Флоренцію. Огорченный всѣмъ этимъ, Каниджано промолвилъ:
— Ты дурно поступилъ, дурно себя велъ, дурно слушался своихъ хозяевъ и слишкомъ много денегъ потратилъ на сладости; но, разъ это случилось, надо подумать о другомъ!
И, какъ человѣкъ находчивый, онъ живо придумалъ, что надо дѣлать, сообщилъ о томъ Салабаэтто, а послѣдній, обрадовавшись его выдумкѣ, началъ стараться ее выполнить. У него уже было немного денегъ, а Каниджано ссудилъ ему еще; на эту сумму онъ приготовилъ множество тюковъ, хорошо перевязанныхъ и упакованныхъ; кромѣ того, купилъ десятка два бочекъ изъ подъ масла и наполнилъ ихъ. Все это онъ нагрузилъ на корабль и вернулся въ Палермо; заплативъ таможеннымъ надсмотрщикамъ пошлину за тюки и за бочки и, поручивъ вписать все, по его оцѣнкѣ, въ книги, онъ сложилъ товары въ магазинъ и сказалъ, что не хочетъ ихъ трогать до тѣхъ поръ, пока не придетъ другая партія, которую, онъ ожидаетъ. Янкофіоре пронюхала объ этомъ и увидавъ, что привезенные имъ товары стоятъ по крайней мѣрѣ двѣ тысячи флориновъ, если не больше, и что онъ ожидаетъ еще и другіе, стоящіе три тысячи, подумала, что слишкомъ мало у него вытянула, и рѣшила вернуть ему пятьсотъ флориновъ, чтобы получить болѣе значительную долю изъ пяти тысячъ. Она послала съ этой цѣлью за Салабаэтто. Тотъ, значительно поумнѣвшій, отправился къ ней. Она прикинулась передъ нимъ ничего не вѣдающей о томъ, что онъ привезъ, очень обрадовалась его приходу и сказала:
— Ты на меня, можетъ быть, сердишься, за то, что я не отдала тебѣ въ срокъ твоихъ денегъ?..
Но Салабаэтто, смѣясь, отвѣчалъ:
— Дѣйствительно, это было нѣсколько тяжело, я вынулъ бы для васъ сердце изъ груди, если бы надѣялся угодить вамъ этимъ, но я хочу, чтобъ вы узнали, какъ я на васъ сержусь. Любовь моя къ вамъ столь необъятна и страстна, что я поручилъ продать большую часть своихъ имѣній и привезъ теперь сюда товару на двѣ тысячи флориновъ слишкомъ; да еще съ Запада ожидаю болѣе, чѣмъ на три тысячи. Все это я намѣренъ сложить здѣсь и остаться, чтобы быть всегда около васъ, такъ какъ ваша любовь приноситъ мнѣ больше отрады, чѣмъ всякому другому влюбленному его страсть!
— Ну, Салабаэтто, — отвѣчала Янкофіоре, — всякая твоя удача меня чрезвычайно радуетъ: вѣдь я люблю тебя больше жизни! Я очень рада, что ты вернулся, съ намѣреніемъ здѣсь остаться, и надѣюсь, что проведу съ тобой много пріятныхъ часовъ. Но я хочу нѣсколько извиниться передъ тобою въ томъ, что, послѣ того какъ ты ушелъ тогда отъ меня, ты хотѣлъ еще нѣсколько разъ придти ко мнѣ, но это было невозможно; а если и приходилъ, то я не такъ радостно встрѣчала тебя, какъ обыкновенно, наконецъ, и за то, что я не отдала тебѣ денегъ въ обѣщанный срокъ.
