торый кругъ, очутился у его жены. Когда они вошли въ комнату, вернулся немного спустя и Цеппа. Едва супруга услыхала это, какъ стала сильно тревожиться и велѣла любовнику спрятаться въ томъ сундукѣ, на который указалъ ей мужъ; заперевъ его, она вышла изъ комнаты. Цеппа же, придя домой, спросилъ:
— Жена, пора теперь обѣдать?
— Да, — отвѣчала она, — какъ разъ время!
— Спинелоччо, — продолжалъ мужъ, — отправился сегодня на обѣдъ къ одному своему другу, а супругу оставилъ одну; поди къ окошку и позови ее; скажи, чтобы пришла къ намъ обѣдать.
Жена, опасаясь за самое себя и сдѣлавшись поэтому чрезвычайно послушной, исполнила приказаніе мужа. Послѣ многихъ упрашиваній явилась и супруга Спинелоччо, услыхавъ, что мужъ ея не будетъ обѣдать дома. Когда она пришла, Цеппа встрѣтилъ ее очень ласково и, фамильярно взявъ за руку, тихонько приказалъ женѣ отправиться на кухню, а чужую жену повелъ съ собой въ комнату; очутившись съ нею наединѣ, онъ заперъ за собою дверь. Увидавъ это, дама воскликнула:
— Боже мой, Цеппа, что это значитъ? Такъ вы за этимъ заставили меня придти сюда? Такова-то любовь ваша къ Спинелоччо; такова ваша честная дружба?
Но Цеппа, подступая къ сундуку, въ которомъ былъ запертъ мужъ дамы, и крѣпко держа ее въ объятіяхъ, сказалъ:
— Прежде чѣмъ укорять, выслушай, что я тебѣ скажу: я любилъ и люблю Спинелоччо, какъ брата; а между тѣмъ, вчера, хотя онъ этого и не знаетъ, я убѣдился, что преданность, которую я ему выказывалъ, привела лишь къ тому, что онъ обращается съ моей женою, какъ съ тобой; любя его, я не хочу мстить ему иначе, какъ тѣмъ же, чѣмъ онъ оскорбилъ меня. Онъ былъ вчера наединѣ съ моей женою, а сегодня я хочу побыть съ тобою. Если ты не согласна, то, разумѣется, мнѣ надо же будетъ взять свое; я не думаю оставить своей мести неудовлетворенной и поступлю съ нимъ такъ, что ни ты, ни онъ не обрадуетесь.
Услыхавъ это, дама послѣ многихъ доказательствъ, приведенныхъ Цеппой, повѣрила ему и сказала:
— Цеппа мой, если эта месть должна пасть на меня, то все же я хочу послѣ всего этого остаться въ мирѣ съ твоей женою; несмотря на то, что она противъ меня учинила, я не намѣрена съ ней ссориться.
— Разумѣется, — отвѣчалъ Цеппа, — я улажу это и, кромѣ того, подарю тебѣ такое красивое и безцѣнное сокровище, какого ни у кого нѣтъ!
Сказавъ такимъ образомъ, онъ обнялъ ее и принялся цѣловать… Спинелоччо запертый въ сундукѣ, слышалъ всѣ рѣчи Цеппы и отвѣтъ своей жены, а затѣмъ услыхалъ тревизанскую пляску, происходившую надъ его головой. Онъ испытывалъ такую муку, что думалъ сейчасъ умретъ отъ волненія, и если бы не боялся Цеппы, то сильно бы выругалъ свою жену, хотя бы изъ сундука. Но потомъ Спинелоччо разсудилъ, что самъ первый началъ дѣйствовать некрасиво, что Цеппа правъ, дѣйствуя такъ, и что онъ поступилъ съ нимъ по-товарищески. Спинелоччо самъ сказалъ себѣ, что болѣе чѣмъ когда-либо останется другомъ Цеппы, если только тотъ захочетъ.
А Цеппа, побывъ съ его женой, сколько ему хотѣлось, всталъ съ сундука и, когда та спросила объ обѣщанномъ сокровищѣ, открылъ двери и позвалъ свою супругу. Послѣдняя, войдя, сказала со смѣхомъ:
