что онъ нашелъ драгоцѣнный камень, и что, такъ какъ онъ при немъ, то пріятели и перестали его видѣть. Обрадованный этимъ свыше мѣры, онъ молчалъ и молча рѣшилъ уйти домой. Увидя, что онъ уходитъ, Буффальмакко сказалъ Бруно:
— Что же мы будемъ дѣлать? Пойдемъ!
— Пойдемъ, — сказалъ Бруно. — Ну, въ другой разъ Каландрино меня не проведетъ, побожиться готовъ! Если бы онъ мнѣ теперь попался, я бы ему такъ засвѣтилъ вотъ этимъ самымъ булыжникомъ, что онъ у меня цѣлый бы мѣсяцъ помнилъ!
И какъ сказалъ, такъ и сдѣлалъ: запустилъ здоровый камень прямо въ пятку злополучному невидимкѣ. Тотъ зашипѣлъ отъ боли и высоко вздернулъ ушибленную ногу, но упорно молчалъ и шелъ дальше. Буффальмакко взялъ въ руку одинъ изъ подобранныхъ камней и сказалъ Бруно:
— Хорошій камешекъ, посмотри-ка! Вотъ бы влѣпить его теперь Каландрино въ поясницу!
И съ этими словами немедленно засвѣтилъ невидимкѣ здоровый ударъ камнемъ въ названную часть тѣла. Такимъ манеромъ, съ присловьями, да прибаутками бросали они камнями въ Каландрино, якобы невидимаго для нихъ, отъ самаго Муньоне вплоть до воротъ Санъ-Галло. Здѣсь они побросали оставшіеся камни, поспѣшно подошли къ привратнику и упросили его, чтобы онъ сдѣлалъ видъ, что не видитъ Каландрино, пропустили его впередъ, и разразились неудержимымъ хохотомъ.
Каландрино, не останавливаясь нигдѣ, пришелъ къ себѣ домой. Судьба видимо благопріятствовала всей этой шутовской продѣлкѣ; во всю дорогу, за городомъ и въ городѣ, никто съ нимъ не повстрѣчался и не заговорилъ; въ этомъ, впрочемъ, не было ничего удивительнаго, такъ какъ былъ обѣденный часъ и всѣ были дома. Такимъ образомъ, онъ благополучно пришелъ домой со всѣмъ своимъ грузомъ.
Жена его, по имени Тесса, женщина красивая и умная, въ ту минуту, какъ онъ входилъ въ домъ, стояла наверху лѣстницы. Она давно уже поджидала его къ обѣду и досадовала, что онъ такъ запропастился.
— Гдѣ тебя черти носятъ? — накинулась она на мужа, какъ только завидѣла его. — Люди давно ужь отобѣдали, а ты только домой идешь!
Каландрино, до-нельзя разозленный тѣмъ, что пересталъ быть невидимкою, въ свою очередь набросился на жену:
— Ахъ, ты, подлая баба! И чего ты тутъ выпялилась? Вѣдь ты меня разорила! Ну, держись теперь, задамъ я тебѣ выволочку!
Онъ вбѣжалъ въ комнату, высыпалъ на полъ всѣ свои камни, съ бѣшенствомъ подскочилъ къ женѣ, схватилъ ее за косы, грохнулъ о-земь, принялся ломать ей руки и ноги, осыпалъ ее ударами, не оставилъ на ней ни единаго волоска не растрепаннымъ и не хотѣлъ слушать ея воплей и мольбы о пощадѣ.
Буффальмакко и Бруно долго хохотали вмѣстѣ со стражниками у городскихъ воротъ. Потомъ они пошли поодаль, вслѣдъ за Каландрино, и, подойдя къ его дому, слышали, какъ онъ дубаситъ свою жену. Тутъ они сдѣлали видъ, что сейчасъ только подошли и окликнули его. Каландрино весь въ поту, красный, какъ ракъ, выглянулъ въ окно и попросилъ ихъ войти. Тѣ, показывая видъ, что сердиты, поднялись наверхъ. Въ залѣ на полу они увидѣли цѣлую груду камней, въ одномъ углу — его жену, избитую, растерзанную, всю въ синякахъ и въ крови, плакавшую навзрыдъ, а въ дру-
