грозишь, и брошусь въ колодецъ. Меня найдутъ тамъ мертвой и рѣшительно всѣ подумаютъ, что ты въ пьяномъ видѣ утопилъ меня; тогда тебѣ останется только бѣжать и жить въ изгнаніи, потерявъ все, что ты имѣешь, или же остаться тутъ и отдаться въ руки судей, которые, вѣроятно, велятъ тебѣ за убійство отрубить голову!
Однако, даже такія рѣчи не поколебали глупаго рѣшенія Тофано, и Гита сказала:
— Я не могу дольше терпѣть твоей жестокости. Прости тебя, Боже. Вели потомъ поднять мое веретено, которое я положила здѣсь.
Гита пошла къ колодцу. Стояла такая темная ночь, что въ двухъ шагахъ ничего нельзя было разсмотрѣть. Молодая женщина взяла огромный камень, лежавшій подлѣ колодца, и, вскрикнувъ: «Прости меня, Боже!», бросила его въ воду. Послышался сильный плескъ. Тофано услышалъ слова жены и шумъ воды; онъ повѣрилъ, что Гита дѣйствительно бросилась въ воду, и съ ведромъ и веревкой побѣжалъ къ колодцу, чтобы спасти жену. Гита спряталась подлѣ двери. Замѣтивъ, что Тофано пробѣжалъ къ колодцу, она тотчасъ скользнула въ домъ, заперлась въ немъ, сѣла подлѣ окошка и крикнула:
— Наливай воду, когда тебѣ пить хочется, а не послѣ полуночи!
Тофано услышалъ насмѣшку жены; онъ пришелъ въ полное бѣшенство, вернулся къ дому и, видя, что дверь заперта, сталъ просить жену впустить его. Гита отвѣтила ему — она не говорила уже тихимъ голосомъ, какъ прежде, напротивъ, теперь молодая женщина почти кричала:
— Ахъ ты, Господи Боже, что ты за несносный пьяница, я тебя не пущу сегодня домой; я больше не въ состояніи переносить твоего поведенія! Пусть всѣ видятъ, что ты за человѣкъ и до какого часу не возвращаешься домой!
Съ своей стороны, Тофано сталъ кричать женѣ обидныя слова, бранить ее.
Крикъ разбудилъ сосѣдей; всѣ они столпились у окна, спрашивая въ чемъ дѣло. Плакавшая Гита сказала:
— Посмотрите на этого безсовѣстнаго человѣка: каждую ночь онъ возвращается домой въ пьяномъ видѣ, а иногда остается въ кабакѣ, чтобы проспаться. Никогда-то не приходитъ онъ раньше, чѣмъ сегодня. Долго я терпѣла, очень долго, но больше не могу такъ жить. Всѣ мои просьбы ни къ чему не приводили, а потому я рѣшилась пристыдить его и запереть передъ нимъ двери нашего дома, чтобы посмотрѣть, не исправится ли онъ послѣ этого!
Съ своей стороны, Тофано разсказывалъ о томъ, что произошло, и съ яростью грозилъ женѣ. Но Гита обратилась къ своимъ сосѣдкамъ, крикнувъ имъ:
— Видите ли вы теперь, что это за человѣкъ? Что сказали бы вы, если бы я стояла на улицѣ передъ домомъ, а онъ сидѣлъ у окна? Какъ Богъ святъ, вы повѣрили бы ему. Теперь же вы можете сами посудить, какъ низокъ этотъ человѣкъ; онъ сваливаетъ свою вину на меня. Тофано хотѣлъ меня напугать, бросивъ что-то въ колодецъ. Жаль, что онъ дѣйствительно не кинулся въ воду и не разбавилъ ею то вино, которымъ напился!
Сосѣди и сосѣдки стали въ одинъ голосъ бранить Тофано, бить его, укорять за то, что онъ такъ дурно говорилъ о своей честной женѣ. Поднялся страшный крикъ; наконецъ, шумъ услышали родственники Гиты.
