нокъ и ничего не сказавъ юношамъ, онѣ пустились въ путь. Не отошли онѣ и съ милю, какъ уже достигли названной долины. Онѣ вступили въ нее по узенькой тропинкѣ, по одну сторону которой журчалъ свѣтленькій ручеекъ; мѣсто показалось имъ такимъ прекраснымъ и такимъ заманчивымъ, въ особенности въ эту пору, когда уже чувствовался сильный зной, что нельзя и представить себѣ. Каждая изъ нихъ разсказывала мнѣ потомъ, что равнина эта совсѣмъ круглая, точно обведенная циркулемъ, а между тѣмъ она была, повидимому, созданіемъ природы, а не рукъ человѣческихъ. Въ окружности она имѣла немного больше полумили и окаймлялась шестью холмиками, не особенно значительной высоты; на вершинѣ каждаго изъ пригорковъ виднѣлась бесѣдка, устроенная въ видѣ прекраснаго замка. Склоны этихъ холмовъ чрезвычайно отлого спускались въ долину уступами, въ родѣ того амфитеатра: ступени шли по порядку отъ самаго верху и до низу и суживали постепенно свой кругъ. Откосы пригорковъ, обращенные къ югу, были сплошь усѣяны виноградниками, оливами, миндальными деревьями, вишневыми, фиговыми и другими фруктовыми, всякихъ породъ, такъ что ни пяди земли не проглядывало. Склоны же, обращенные къ Сѣверной колесницѣ, пестрѣли дубовыми и ясеневыми рощами и множествомъ другихъ деревьевъ, блиставшихъ зеленью и необыкновенною стройностью. Долина эта, не имѣющая иного входа, кромѣ того, черезъ который проникли дамы, была вся, вдобавокъ, украшена елями, кипарисами, итальянскими и чужеземными соснами, такъ пышно разросшимися и въ такихъ дивныхъ сочетаніяхъ, словно ихъ разсаживалъ лучшій художникъ. Черезъ ихъ чащу солнце мало проникало или почти совсѣмъ не достигало почвы долины, которая вся представляла изъ себя лугъ съ самою мелкою травою и красовавшимися среди зелени пурпуровыми и другими цвѣточками. Не мало отрады доставлялъ также и ручеекъ, который выбѣгалъ изъ ложбины, раздѣлявшей два холмика, и прыгалъ по уступамъ дикихъ скалъ; при этомъ онъ производилъ шумъ, необычайно ласкавшій слухъ и, разсыпаясь брызгами, напоминалъ издали ртуть; точно прижимаемая чѣмъ-нибудь, она разлеталась въ мельчайшіе шарики. Достигнувъ дна долины, онъ вступалъ здѣсь въ роскошное русло и стремительно несся до самой средины равнины; тутъ образовывалъ онъ небольшое озерко, какія иной разъ, въ видѣ бассейновъ, устраиваютъ въ своихъ садахъ горожане, имѣющіе нѣкоторый достатокъ. Это озерко было не глубже, чѣмъ по грудь человѣку. Не имѣя ни капли тины, оно показывало свое чистенькое дно, сплошь состоявшее изъ самыхъ мелкихъ камушковъ, которые всѣ можно было пересчитать, при желаніи и досугѣ. Глядя въ прозрачную воду, не только можно было увидѣть дно, но и множество рыбъ, сновавшихъ туда и сюда, что̀ вызывало прямо восторгъ; все озеро по берегамъ было окаймлено зеленымъ лугомъ, еще болѣе прекраснымъ въ этомъ мѣстѣ, такъ какъ онъ въ изобиліи напитывался влагой. Вода, переливавшаяся черезъ этотъ водоемъ, попадала въ другое ложе и убѣгала по нему изъ долины въ болѣе низменныя мѣста.
Вотъ сюда-то и пришли юныя дамы, все осмотрѣвъ и насладившись красотами природы. Между тѣмъ начало сильно печь. Видя передъ собой водную равнину и не боясь, что ихъ кто-нибудь увидитъ, онѣ рѣшили непремѣнно выкупаться. Приказавъ своей служанкѣ стать на дорожкѣ, по которой онѣ пришли сюда, и глядѣть, чтобы кто-нибудь нечаянно не прошелъ, всѣ семь дѣвушекъ раздѣлись и вступили въ воду, которая настолько
