теперь со мною: думая, что я захватилъ съ собою шкатулку, въ которой находится перо, я взялъ угли; но не думаю, чтобы это была ошибка; напротивъ, я убѣжденъ, что это навѣрно произволеніе Божіе: Самъ Господь подсунулъ мнѣ подъ руку шкатулку съ углями, такъ какъ я сейчасъ вспомнилъ, что черезъ два дня у насъ будетъ праздникъ святого Лаврентія; поэтому именно соизволилъ Господь, чтобы я, показавъ вамъ угли, на которыхъ сгорѣлъ этотъ мученикъ, возжегъ въ вашемъ сердцѣ благоговѣніе, какое вы должны къ нему чувствовать, и заставилъ меня взять не перо, какъ я хотѣлъ, а эти благословенные угли, погашенные сокомъ святѣйшаго тѣла. И такъ, возлюбленныя дѣти, обнажите головы, съ благоговѣніемъ приближайтесь ко мнѣ и глядите. Но прежде я желаю сообщить вамъ, что всякій, кто будетъ помѣченъ такимъ углемъ крестообразно, можетъ жить весь этотъ годъ снокойнымъ относительно огня!»
Окончивъ свою рѣчь, Чиполла, воспѣвая хвалу святому Лаврентію, открылъ шкатулку и показалъ уголья. Послѣ того, какъ глупая толпа съ удивленіемъ и почтеніемъ подивилась на нихъ, всѣ, невообразимо тискаясь, начали продираться къ брату Чиполлѣ и, предлагая лучшіе, чѣмъ обыкновенно дары, каждый просилъ, чтобы монахъ коснулся его углемъ. Тогда братъ Чиполла, схвативъ уголь въ руку, принялся чиркать такіе большіе кресты, какіе только могли помѣститься на ихъ бѣлыхъ камзолахъ, курткахъ и женскихъ косынкахъ, увѣряя, что, хотя угли уменьшаются и разсыпаются въ то время, какъ онъ ставитъ такіе кресты, но потомъ опять выростаютъ въ шкатулкѣ: онъ это не разъ уже испыталъ.
Такимъ образомъ, не безъ значительной выгоды для себя Луковица перекрестилъ всѣхъ жителей Чертальдо и, благодаря его находчивости, ему удалось зачернить даже тѣхъ, кто самъ думалъ его очернить.
Проказники, присутствуя при его проповѣди и прислушиваясь къ новой придуманной имъ штукѣ, до того хохотали, что боялись свихнуть себѣ челюсти. Когда же толпа разошлась, они подступили къ монаху и, не будучи въ состояніи удержаться отъ смѣха, повинились ему въ сдѣланномъ и возвратили перо, которое на слѣдующій годъ принесло Чиполла не менѣе барыша, чѣмъ въ этотъ день уголья.
Разсказанная новелла доставила всему обществу, безъ изъятія, громадное удовольствіе и потѣху. Ужасно всѣ смѣялись надъ братомъ Чиполлой, а болѣе всего надъ его странствіями и надъ святынями, видѣнными имъ и привезенными. Когда королева услыхала, что новелла окончена, а вмѣстѣ съ нею и ея владычество, она встала, сняла съ себя вѣнокъ и, смѣясь, возложила на голову Діонео, промолвивъ:
— Пора и тебѣ, Діонео, испытать хоть немного, какъ тяжело править и наставлять на путь женщинъ; будь ты королемъ и властвуй такъ мудро, чтобы подъ конецъ твоего правленія мы всѣ прославили тебя!
Діонео взялъ со смѣхомъ вѣнокъ и отвѣтилъ:
— Вы уже такихъ видали много разъ; я говорю о шахматныхъ короляхъ, которые даже гораздо больше меня сто̀ятъ. Разумѣется, еслибъ вы мнѣ повиновались, какъ должно повиноваться настоящему королю, то я доставилъ бы вамъ такое удовольствіе, безъ котораго веселье не бываетъ полнымъ. Но бросимъ эти разговоры; я буду править, какъ умѣю.
И призвавъ, по установившемуся обычаю, сенешаля, онъ толкомъ наказалъ ему, что́ надо дѣлать, пока будетъ длиться его владычество, а затѣмъ обратился къ обществу съ такою рѣчью:
