Фреско уговариваетъ свою племянницу не смотрѣться въ зеркало, если ей не хочется, какъ она говоритъ, видѣть противныя лица.
Новелла, разсказанная Филостратомъ, сначала чуть-чуть уколола стыдомъ сердце слушавшихъ женщинъ, и легкій румянецъ, набѣжавшій на ихъ щечки, подалъ объ этомъ вѣсть; но потомъ, поглядывая одна на другую, они еле могли удержаться отъ смѣха и дослушали ее чуть не съ хохотомъ; когда же она была доведена до конца, королева обратившись къ Эмиліи, велѣла продолжать, и та начала, безпрестанно вздыхая, словно только-что очнулась отъ грезъ.
— Милыя дамы! Одна давнишняя дума увлекаетъ меня очень далеко отсюда, но всетаки, повинуясь нашей королевѣ, я разскажу, хотя, быть можетъ, и меньшую новеллу, чѣмъ въ томъ случаѣ, когда мое вниманіе находилось бы здѣсь. Я повѣдаю вамъ о глупой претензіи одной молодой дѣвушки, которая была бы исправлена удачной остротой ея дядюшки, если бы въ состояніи была понять ее.
Итакъ, у нѣкоего Фреско да Челатико была племянница, которую ласкательнымъ именемъ звали Ческа. Хотя она и обладала красивымъ лицомъ и фигурой (однако, не ангельской наружностью, какія мы иногда встрѣчаемъ), но считала себя такою красавицей и до того знатной, что усвоила себѣ привычку осуждать и мужчинъ, и женщинъ, и все, что ни видѣла, совсѣмъ не принимая въ разсчетъ себя самое. Поэтому она была
