дома, будучи увѣренъ, что она не забыла его. Однако, вышло иначе. Она, повидимому, не хотѣла и вспоминать о немъ, словно никогда его и не знала; злополучный юноша долженъ былъ въ этомъ убѣдиться, къ своему величайшему отчаянію, въ самое короткое время. Онъ употреблялъ, однако, всѣ усилія, чтобы вновь обратить на себя ея вниманіе; такъ какъ ничто не дѣйствовало, онъ рѣшился умереть, но только передъ смертью хотя бы одинъ разъ переговорить съ нею. Освѣдомившись у ея сосѣдей о порядкѣ, принятомъ въ ихъ домѣ, онъ, однажды вечеромъ, когда она пошла вмѣстѣ съ мужемъ въ гости къ сосѣдямъ, проникъ въ домъ, вошелъ въ ихъ спальную и тамъ спрятался за протянутыми для шатровъ полотнищами въ ожиданіи, пока тѣ не вернулись домой. Онъ слышалъ, какъ они легли и какъ мужъ заснулъ; тогда онъ подошелъ къ тому мѣсту, гдѣ лежала Сальвестра и, положивъ руку ей на грудь, тихо промолвилъ: «Ты спишь, душа моя?»
Молодая женщина еще не спала и хотѣла поднять крикъ, но юноша поспѣшно предупредилъ ее, сказавъ: «Ради Бога не кричи! Я твой Джироламо».
— Джироламо, ради Бога, уходи отсюда, — отвѣчала ему, вся дрожа, Сальвестра. — То время, когда мы, дѣтьми, были влюблены другъ въ друга, — прошло. Ты самъ знаешь, что я замужемъ; я не желаю заводить шашней ни съ какимъ постороннимъ мужчиной, никого не хочу знать, кромѣ мужа. И потому прошу тебя Христомъ Богомъ, уходи отсюда. Если мужъ тебя услышитъ, то хотя бы и не вышло никакой бѣды, во всякомъ случаѣ я не буду жить съ нимъ въ мирѣ и согласіи, тогда какъ теперь онъ любитъ меня.
Юноша, слушая эти слова, ощущалъ раздирающую тоску. Онъ началъ напоминать ей о быломъ, о своей любви, которой не могли сломить ни годы, ни разлука, молилъ ее и давалъ ей клятвы, но все было напрасно.
Рѣшивъ покончить съ собою, онъ сталъ молить ее объ одномъ, чтобы она позволила ему прилечь съ ней рядомъ, и только согрѣться: онъ окоченѣлъ, ожидая ее; при этомъ онъ давалъ ей обѣщаніе, что не скажетъ ни слова, не тронется, и какъ только согрѣется, тотчасъ уйдетъ. Сальвестра, проникшись состраданіемъ, согласилась пустить его на такихъ условіяхъ. Юноша улегся около нея, не прикасаясь къ ней. И тутъ, сразу вспомнивъ свою долгую мучительную страсть и ея безпощадность къ нему, всѣ утраченныя надежды, рѣшилъ, что жить дольше не стоитъ. Задержавъ дыханіе, онъ стиснулъ руки и умеръ. Спустя нѣкоторое время, молодая женщина, удивлявшаяся его сдержанности, боясь, чтобы не проснулся ея мужъ, сказала ему: «Джироламо, что же ты не уходишь?»
Тотъ ничего не отвѣчалъ, и она подумала, что онъ заснулъ. Сальвестра протянула руку, чтобы разбудить его, но, дотронувшись до него, почувствовала, что онъ холоденъ, какъ ледъ, и очень этому изумилась. Она толкнула его посильнѣе, но онъ не двигался. Она стала его толкать со всей силою, и убѣдилась, что онъ умеръ. Ужаснувшись, она долго не знала, что̀ ей дѣлать. Наконецъ, придумала разсказать все мужу, но какъ бы про другого, и спросить его, что онъ думаетъ. Она разбудила мужа и начала ему разсказывать весь этотъ случай, но такъ, будто онъ случился гдѣ-то и съ кѣмъ-то другимъ, и потомъ спросила его, чтобы онъ предпринялъ, если бы съ нимъ произошелъ такой случай. Добрякъ сказалъ, что, по его мнѣнію, покойника слѣдовало бы отнести къ нему въ домъ и тамъ оставить, а женѣ не дѣлать никакого зла: она не виновата.
