пасть, зачѣмъ же ты, по крайней мѣрѣ, не выбрала себѣ въ возлюбленные человѣка, происхожденіе котораго не унижало бы тебя? Зачѣмъ ты полюбила не кого-нибудь изъ молодыхъ дворянъ, толпящихся въ моемъ дворцѣ, а Джускардо, человѣка низкаго происхожденія; котораго я изъ милости возвысилъ, приблизилъ къ себѣ? Я еще не знаю, какъ поступлю съ тобой, и нерѣшительность мучитъ меня. Судьба же Джускардо рѣшена. Я поймалъ его сегодня ночью въ то время, какъ онъ выходилъ изъ отверстія подземелья, и посадилъ его въ заключеніе; что же мнѣ дѣлать съ тобой, я не знаю. Отеческая любовь къ тебѣ борется въ моемъ сердцѣ съ гнѣвомъ, который твое безуміе зажгло во мнѣ. Любовь проситъ помиловать тебя; гнѣвъ требуетъ, чтобы я обошелся съ тобой круто и сурово. Но прежде всего я желаю слышать, что ты мнѣ скажешь о случившемся?
Старикъ склонилъ голову и зарыдалъ, какъ наказанный ребенокъ.
Услыхавъ, что Танкредъ не только узналъ о ея тайной любви, но и велѣлъ схватить Джускардо, Гисмонда пришла въ полное отчаяніе. Она едва удержалась отъ слезъ и рыданій, которыми разражается большинство женщинъ въ подобныхъ случаяхъ. Гордость помогла ей восторжествовать надъ этой слабостью и придать своему лицу спокойное, смѣлое выраженіе. Гисмонда полагала, что Джускардо уже нѣтъ больше въ живыхъ и потому рѣшила лучше пожертвовать жизнью, чѣмъ просить отца о помилованіи. Она заговорила съ принцемъ не какъ женщина, подавленная сознаніемъ своей вины, но смѣло, твердо и мужественно; смотря на отца открытымъ взглядомъ, Гисмонда сказала:
— Танкредъ, я не стану лгать и отнѣкиваться, не буду также и просить тебя смилостивиться надъ нами: это было бы безполезно, я даже не желаю пытаться пробудить въ твоей душѣ былую нѣжность и любовь, которую ты всегда испытывалъ ко мнѣ. Я ограничусь тѣмъ, что скажу тебѣ всю правду. Чистосердечное признаніе поможетъ мнѣ защитить мою честь. Затѣмъ я съ мужественной душевной смѣлостью буду ожидать твоего рѣшенія. Да, я любила Джускардо, люблю его теперь, буду любить до смерти, можетъ быть, уже недалекой. Если люди продолжаютъ любить за могилой — чувство мое къ нему не прекратится съ окончаніемъ жизни. Не женская слабость была причиной того, что во мнѣ вспыхнула любовь къ этому юношѣ, а его собственныя достоинства и твое нежеланіе выдать меня вторично замужъ. Отецъ мой, ты созданъ изъ плоти и крови, а потому долженъ былъ бы понимать, что и дочь твоя не изъ камня или желѣза. Ты старъ, но могъ бы помнить, какъ бурны и могучи страсти молодости. Много лѣтъ твоей жизни провелъ ты подъ оружіемъ, но все же, конечно, тебѣ по опыту извѣстно, какое дѣйствіе производятъ на всѣхъ людей, въ особенности молодыхъ, праздность и жизнь въ довольствѣ. Я рождена тобою, и потому мое существо, также какъ и твое, составлено изъ тѣла и крови; я еще молода, страсть кипитъ во мнѣ; она тѣмъ съ большей силой владѣетъ мною, что я уже была разъ замужемъ и знаю, что такое любовь и ея наслажденія. Я не могла противиться законамъ природы и отдалась любви, хотя и боролась противъ естественныхъ влеченій, такъ какъ не хотѣла навлекать позора ни на тебя, ни на себя. Любовь и счастливая судьба помогли мнѣ найти путь, который далъ мнѣ возможность отдаться страсти тайно отъ всѣхъ. Кто-то донесъ на меня тебѣ, или какимъ-то инымъ образомъ ты узналъ мою тайну, и я говорю теперь тебѣ всю правду. Джускардо избрала я не случайно, какъ это дѣлаютъ многія женщины, нѣтъ, по зрѣлому разсужденію предпочла
