— Ахти, бѣда мнѣ, — воскликнулъ Ферондо, — вѣрно ты говоришь, и самая сладкая женщина: она была слаще пряника. Только я не зналъ, что Богъ сердится, когда мужъ ревнуетъ, а то бы я не сталъ!
Монахъ возразилъ:
— Ты долженъ былъ освѣдомиться объ этомъ, пока еще былъ на землѣ, и исправиться; а если случится, что ты когда-нибудь вернешься на землю, такъ хорошенько запомни, что я теперь съ тобой дѣлаю и никогда больше не ревнуй.
— А развѣ мертвые когда-нибудь воскресаютъ? — освѣдомился Ферондо.
— Да, коли Господь пожелаетъ.
— Ну, — молвилъ Ферондо, — если я когда-нибудь ворочусь на землю, такъ буду самымъ лучшимъ мужемъ въ свѣтѣ; никогда не буду бить жены, не скажу ей даже худого слова, — развѣ за вино, что̀ она сегодня прислала, да за то, что не прислала ни одной свѣчки, и мнѣ пришлось ѣсть впотьмахъ.
Но монахъ замѣтилъ:
— Положимъ, опа прислала; только свѣчи сгорѣли во время службы.
— Да, — согласился Ферондо, — вѣрно ты говоришь. Ужь будь спокоенъ, если я ворочусь, такъ позволю ей дѣлать все, что ни захочетъ. А скажи мнѣ, ты кто такой, что такъ много позволяешь со мной.
— Я, — отвѣчалъ монахъ, — тоже мертвый, а былъ родомъ изъ Сардиніи; за то, что я чрезвычайно хвалилъ своего ревниваго господина, и я осужденъ Богомъ на это наказаніе: долженъ давать тебѣ ѣду, питье и розги до тѣхъ поръ, пока Богъ не распорядится иначе съ тобою и мною.
— А тутъ никого больше нѣтъ, кромѣ насъ двоихъ? — продолжалъ разспрашивать Ферондо.
— Есть, — отвѣчалъ монахъ, — даже тысячи, но мы не можешь ихъ ни видѣть, ни слышать, равно какъ и они тебя.
— А какъ далеко, — полюбопытствовалъ Ферондо, — мы отъ нашихъ мѣстъ?
— О, — отвѣчалъ монахъ, — знай: мы на много миль далѣе, чѣмъ Каковыя горы.
— Фу, ты! это порядочно! — сказалъ Ферондо, — мы, сдается мнѣ, пожалуй, и черезъ край свѣта перемахнули: такъ далеко забрались!
Въ такихъ и подобныхъ имъ разговорахъ, въ кормленіи и поркѣ, продержали Ферондо мѣсяцевъ десять, въ теченіе которыхъ аббатъ преблагополучно посѣщалъ свою прекрасную даму и проводилъ съ нею время пріятнѣйшимъ образомъ въ мірѣ; но затѣмъ обоимъ показалось, что Ферондо долженъ быть немедленно возвращенъ изъ чистилища къ жизни.
Поэтому на слѣдующую ночь аббатъ, перемѣнивъ голосъ, обратился къ узнику въ погребѣ и заявилъ ему:
— Мужайся, Ферондо! Господу угодно, чтобъ ты вернулся въ міръ! По возвращеніи у твоей супруги родится отъ тебя сынъ, котораго ты наречешь Бенедетто, такъ какъ молитвами твоего святого аббата и супруги твоей и по благоволенію святого Бенедетто посылается тебѣ такая милость!
Услыхавъ это, Ферондо преисполнился радостью и удовольствіемъ.
— Пошли, Господи, благополучный годъ и аббату, и святому Бенедетто, и женѣ моей мдовой, сахарной, разсыпчатой!
Аббатъ, снова поднесшій ему въ винѣ порошку, такъ чтобы онъ проспалъ часа четыре, вновь надѣлъ на него платье его и тихонько перенесъ съ монахомъ въ гробницу, гдѣ Ферондо былъ сначала похороненъ.
