ника на охапку соломы и оставили такъ, пока не очувствуется. Болонскій монахъ, получивъ наставленіе аббата, что́ ему слѣдуетъ дѣлать (ни одна душа болѣе не знала объ этомъ), сталъ ожидать, когда Ферондо придетъ въ чувство.
На слѣдующій день аббатъ, съ нѣкоторыми изъ своихъ монаховъ, отправился, какъ бы съ цѣлью навѣстить вдову, въ ея жилище и засталъ ее, облеченную трауромъ, въ сильной тревогѣ. Ободривъ ее нѣсколько, онъ неотступно сталъ требовать исполненія обѣщанія. Та, видя себя теперь свободной, безъ всякой помѣхи отъ Ферондо или отъ кого-нибудь другого, и замѣтивъ на его пальцѣ еще одно красивое колечко, сказала, что она готова. Они уговорились, что аббатъ придетъ къ ней на слѣдующій день. Едва спустился мракъ на землю, аббатъ, переодѣвшійся въ платье Ферондо, отправился въ сопровожденіи своего монаха къ дамѣ и только утромъ вернулся въ аббатство. За свою услугу аббатъ довольно часто хаживалъ по этой дорожкѣ; иной разъ его и видѣли, какъ онъ шелъ ко вдовѣ или возвращался отъ нея, но всѣ думали, что это душа Ферондо скитается близъ родного пепелища, творя покаяніе; по этому поводу пошло по городу среди простого люда не мало росказней. Не разъ сообщали о томъ и вдовѣ, которая прекрасно знала, что̀ это такое.
Тѣмъ временемъ Ферондо очнулся и никакъ не могъ понять, гдѣ онъ находится; тогда появился болонскій монахъ, говоря страшнымъ голосомъ и держа розги въ рукахъ. Онъ ухватилъ Ферондо и задалъ ему хорошую порку. Тотъ, крича благимъ матомъ, все время спрашивалъ:
— Гдѣ я?
Монахъ отвѣтилъ ему:
— Ты въ чистилищѣ.
— Какъ, — воскликнулъ Ферондо, — такъ значитъ я мертвый?
— Конечно! — отозвался монахъ.
Тогда Ферондо сталъ оплакивать и себя самого, и жену, и сына, городя разныя нелѣпости. Потомъ монахъ принесъ ему немного ѣды и питья; увидавъ это, Ферондо закричалъ:
— О-о, такъ мертвые ѣдятъ?
— Да, — отвѣчалъ монахъ, — и принесенное послано сегодня той, которая была твоей супругой, въ церковь, чтобы отслужить обѣдню за упокой твоей души, а Господу угодно, чтобы тебя угостили этимъ.
— Дай, Боже, ей благополучный годъ, — сказалъ Ферондо, — я такъ къ ней былъ привязанъ.
Потомъ, почувствовавъ хорошій аппетитъ, онъ набросился на ѣду и питье. Вино показалось ему не особенно хорошимъ, и онъ заворчалъ:
— А разрази ее Богъ! зачѣмъ она не дала священнику вина изъ той бочки, что у стѣны!
Но когда Ферондо покушалъ, монахъ снова принялся за него и тѣми же розгами опять задалъ ему хорошую баню. Вдосталь накричавшись, Ферондо сказалъ:
— Да за что жъ ты меня наказываешь?
— За то, — отвѣчалъ монахъ, — что такъ приказалъ Господь: тебя слѣдуетъ каждый день по два раза подчивать.
— А по какой причинѣ? — спросилъ Ферондо.
— По той, — объяснилъ монахъ, — что ты былъ ревнивъ, когда жена у тебя была самая лучшая женщина во всемъ околоткѣ.
