вещи необходимо сначала обдумать, а потомъ уже дѣйствовать; и разъ вы увидите, что послѣ придется раскаяться въ этомъ, какъ въ зломъ поступкѣ, то не надо его совершать. Поэтому, какъ онъ сдѣлался вашимъ, такъ и вы ему принадлежали. Разъ онъ былъ вашимъ, вы могли по своему усмотрѣнію распорядиться, чтобы онъ таковымъ не былъ; себя же у него отнять, принадлежа ему, было уже грабительствомъ и злымъ дѣломъ, разъ его согласія на то не было. Вы должны, конечно, знать, что я монахъ, и поэтому знаю всѣ ихъ штуки; если я поговорю о томъ немного свободно, то для вашей же пользы; съ меня это не взыщется, какъ съ другого, а мнѣ хочется потолковать о монахахъ, чтобъ вы узнали теперь ихъ лучше, чѣмъ до сихъ поръ. Были когда-то монахи святѣйшими и достойнѣйшими людьми, но тѣ, что̀ теперь зовутся «братьями» и хотятъ, чтобы ихъ принимали за таковыхъ, ничего общаго не имѣютъ съ монахомъ, кромѣ рясы; да и ряса у нихъ не похожа на монашескую: учредители монашества установили узкія и убогія рясы, изъ грубѣйшей ткани, выказывая этимъ духъ, презирающій все мірское, когда плоть облекается въ столь жалкую одежду; а нынѣшніе шьютъ себѣ широкія, двойныя и глянцовитыя рясы изъ тончайшей матеріи и придаютъ имъ изящный фасонъ, какъ у архіепископовъ; не стыдятся щеголять ими въ церквахъ и на площадяхъ, точно свѣтскіе люди своими нарядами; и какъ рыбакъ бреднемъ захватываетъ въ рѣкѣ множество рыбы однимъ заходомъ, такъ и они, раздувъ громадныя полы, ловко опутываютъ ими множество ханжей, вдовъ и другихъ дуръ, а также и мужчинъ; объ этомъ у нихъ больше заботы, чѣмъ о прочихъ обязанностяхъ; поэтому, сказать по правдѣ, у нихъ только одно названіе монашеской рясы. Въ то время какъ прежніе монахи жаждали доставить спасеніе людямъ, нынѣшніе жаждутъ лишь богатства и женщинъ, и всѣ свои помыслы сосредоточиваютъ на запугиваніи громовыми рѣчами и страшными картинами, дѣйствуя этимъ на умъ глупцовъ и доказывая имъ, что грѣхи очищаются милостынями и заказными обѣднями все ради того, чтобы имъ, укрывшимся подъ монастырскую кровлю не изъ благочестія, а для избѣжанія труда, — приносили бы хлѣбъ, посылали вино и жертвовали на поминъ предковъ.
«Безспорно, милостыня и молитвы очищаютъ грѣхи, но еслибъ тѣ, что приносятъ ихъ, видѣли или знали, для кого они это дѣлаютъ, то или вовсе оставили бы это, или бросили бы лучше добро свое свиньямъ! Монахи понимаютъ, что чѣмъ меньше обладателей богатства, тѣмъ привольнѣе каждому, поэтому всякій изъ нихъ старается своими криками и запугиваніями отстранить другихъ отъ того, что самому хотѣлось бы забрать одному. Они укоряютъ людей въ развратѣ, а между тѣмъ женщины, оставивъ укоряемыхъ, попадаютъ затѣмъ къ укорителямъ; они порицаютъ ростовщичество и нечестный барышъ, а между тѣмъ, только поручи имъ возвратить отнятое, они распустятъ рясу еще шире и полетятъ въ погоню за епископствами и другими высокими должностями — все это на тѣ деньги, которыя, по ихъ словамъ, должны губить ихъ обладателя. Когда же ихъ ловятъ на этомъ, какъ и на многихъ другихъ неприглядныхъ поступкахъ, они отвѣчаютъ: «Дѣлайте, что мы говоримъ, а не то, что мы дѣлаемъ». Они считаютъ себя достойными облегченія отъ всякаго тяжкаго бремени, какъ будто стаду скорѣе можно оставаться твердымъ, какъ сталь, чѣмъ его пастырямъ; а сколько такихъ, что, при подобномъ отвѣтѣ, исполняютъ все такъ, какъ они говорятъ, объ этомъ знаетъ
