встали изъ-за стола, Эмилія, по приказу королевы, завела танецъ, а Пампинея съ хоромъ пропѣла слѣдующую пѣсенку:
Тому и пѣсенъ даръ, и грезы вдохновенья,
Кто носитъ самъ въ себѣ желаній исполненье!..
Веселья моего — въ тебѣ родникъ жпвой…
Приди ко мнѣ приди, — мы пѣснь споемъ съ тобой,
Такую пѣснь, какой раздумье не пѣвало…
Ни вздоховъ, ни тоски, ни пережитыхъ мукъ
Пускай не выдаетъ въ ней ни единый звукъ!..
Нѣтъ, мы съ тобой споемъ о пламени, въ которомъ
Жизнь къ счастью бытія стремится метеоромъ!..
Когда обвѣяло меня твоимъ огнемъ, —
Съ прекраснымъ юношей ты свелъ меня вдвоемъ,
Съ такимъ, какого свѣтъ едва-ли видѣлъ краше!
Не превзойти его отвагой никому,
Ни даже равнаго красою нѣтъ ему…
Я такъ имъ плѣнена, что пѣснь моя мольбою, —
О немъ мольбой, о немъ, — звучитъ и предъ тобою!..
Что не одна себя любви отдамъ во власть, —
Что ты, мой богь, и въ немъ зажегъ пожаромъ страсть
И сердце юноши мнѣ въ руки отдалъ плѣннымъ…
Мои желанія — судебъ земныхъ кумиръ;
Я вѣрю: встрѣтитъ ихъ на небѣ вѣчный миръ…
Я вѣрю: самъ Творецъ земного совершенства
За счастье, за любовь насъ не лишитъ блаженства!..
Затѣмъ пѣли еще и другія пѣсенки, танцовали и другіе танцы, занимались музыкою. Потомъ насталъ часъ отдохновенія, и королева повелѣла проводить съ факелами каждаго до его комнаты. Въ слѣдующіе два дня занимались тѣмъ, что было предложено королевою на эти дни, и съ радостью ждали воскресенья.
