строго спросилъ у Амброджоло, какимъ путемъ выигралъ онъ съ Бернабо пять тысячъ золотыхъ флориновъ. Тутъ же присутствовалъ и Сикурано, на помощь котораго Амброджоло сначало было крѣпко надѣялся; но тотъ гнѣвно грозилъ ему самыми тяжкими наказаніями, если не скажетъ правды. Амброджоло, чуя бѣду со всѣхъ сторонъ и утѣшая себя тѣмъ, что въ худшемъ случаѣ будетъ вынужденъ возвратить пять тысячъ флориновъ, разсказалъ все, какъ было, во всѣхъ подробностяхъ. Когда онъ окончилъ разсказъ, Сикурано, какъ исполнитель воли султана, обратился къ Бернабо и сказалъ:
— А ты, вслѣдствіе этого обмана, что сдѣлалъ съ своею женою?
— Я былъ раздраженъ потерею денегъ, — отвѣчалъ Бернабо, — а также и сознаніемъ позора, который, какъ я былъ увѣренъ, мнѣ причинила моя жена, и приказалъ своему слугѣ убить ее; по его словамъ, она тотчасъ же была растерзана волками.
Все это было разсказано въ присутствіи султана; онъ все слышалъ и вникалъ, не зная еще, чего собственно добивается Сикурано, поднявшій все это дѣло. Тогда Сикурано сказалъ ему:
— Государь, теперь вы сами можете видѣть, что этой женщинѣ есть чѣмъ похвастать: — и мужъ, и любовникъ оба хороши! Любовникъ лишаетъ ее добраго имени ложными извѣтами да за одно ужь разоряетъ и ея мужа. А мужъ, больше полагаясь на чужую ложь, чѣмъ на правду, которую имѣлъ время познать долгимъ опытомъ, велитъ ее убить и стравить волкамъ. Кромѣ того, оба, и супругъ, и любовникъ, питаютъ къ ней столь великую любовь, что даже и не признаютъ ее, долго съ ней проживши. Но для того, чтобы вы лучше уразумѣли, чего каждый изъ нихъ заслуживаетъ, чтобы вы изъ особой милости ко мнѣ покарали виновнаго и помиловали обманутаго, я приведу ее сюда, она появится въ вашемъ и ихъ присутствіи.
Султанъ, вполнѣ расположенный сдѣлать все, чего требовалось Сикурано, сказалъ, что онъ согласенъ, чтобы та женщина предстала предъ нимъ. Бернабо до-нельзя изумился этому, такъ какъ считалъ жену погибшею; что касается до Аброджоло, то онъ уже предчувствовалъ, что ему придется плохо, что одною платою денегъ дѣло не ограничится; онъ не зналъ, на что надѣяться и чего опасаться при появленіи той дамы, и тоже ждалъ ее съ величайшихъ изумленіемъ.
Какъ только султанъ изъявилъ свое согласіе Сикурано, тотъ, со слезами упавъ передъ нимъ на колѣни, тотчасъ пересталъ говорить мужскимъ голосомъ и вообще оставилъ все свое мужское обличье и сказалъ:
— Государь, я и есть та самая злополучная Циневра, которая шесть лѣтъ бродила по свѣту въ образѣ мужчины, невинно и ложно осрамленная вотъ этимъ злодѣемъ Амброджоло, а вотъ этимъ жестокимъ и насправедливымъ мужемъ отданная слугѣ на убіеніе и волкамъ на растерзаніе!
И, разодравъ свои одежды, она обнажила грудь, чтобы показать султану и всѣмъ присутствующимъ, что она дѣйствительно женщина. Затѣмъ, обратившись къ Амброджоло, она грозно спросила его, когда онъ раздѣлялъ съ нею ложе, какъ хвасталъ о томъ передъ всѣми? А тотъ, признавъ ее, совсѣмъ точно онѣмѣлъ отъ позора и молчалъ. Султанъ, все время считавшій ее за мужчину, видя и слыша все это, былъ до такой степени пораженъ, что одну минуту готовъ былъ думать, что онъ бредитъ наяву. Однако, его изумленіе прошло, и истина выступила передъ нимъ со всею ясностью, и онъ воздалъ должную хвалу всей жизни, постоянству, нрав-
