Онъ созвалъ всѣхъ купцовъ, которые находились при спорѣ и заключеніи пари, и въ присутствіи Бернабо объявилъ, что пари имъ выиграно, потому что онъ исполнилъ то, въ чемъ похвалялся. И, чтобы доказать это, прежде всего описалъ видъ комнаты, сказалъ, какъ въ ней расписаны стѣны, и наконецъ показалъ всѣ вещи, которыя, по его словамъ, онъ будто бы получилъ отъ самой дамы. Бернабо долженъ былъ подтвердить, что комната въ самомъ дѣлѣ такова, какъ онъ говорилъ, и сверхъ того признать, что тѣ вещи дѣйствительно принадлежатъ его женѣ. Но онъ поставилъ на видъ, что о расположеніи комнаты онъ могъ узнать отъ кого-нибудь изъ прислуги и тѣмъ же путемъ могъ добыть и вещи, такъ что если онъ ничего другого не предъявитъ, то этимъ еще не докажетъ, что выигралъ пари. На это Амброджоло сказалъ:
— Право, и этого достаточно, но коли хочешь, чтобъ я сказалъ больше, то изволь, я скажу тебѣ, что у синьоры Циневры, твоей жены, подъ лѣвою грудью есть довольно крупненькое родимое пятнышко, а вокругъ него штукъ шесть волосковъ, блестящихъ какъ золото.
Точно ножемъ по сердцу ударили Бернабо эти слова, до такой степени ему было тяжко. Онъ весь перемѣнился въ лицѣ, и хотя не произнесъ ни единаго слова, но всѣ ясно увидѣли, что Амброджоло говорилъ вѣрно. Спустя нѣкоторое время онъ сказалъ:
— Господа, что Амброджоло сказалъ, то вѣрно; поэтому, такъ какъ онъ выигралъ, то пусть явится за своимъ выигрышемъ и получитъ его. И на другой же день уплатилъ Амброджоло все, что слѣдовало.
Жестоко озлобленный на жену, выѣхалъ Бернабо изъ Парижа и поѣхалъ въ Геную. Онъ не захотѣлъ даже въѣзжать въ городъ, а остановился миляхъ въ двадцати отъ него, въ одномъ изъ своихъ имѣній. Отсюда онъ послалъ въ городъ одного изъ своихъ слугъ, которому во всемъ довѣрялъ, съ двумя верховыми конями и съ письмомъ къ женѣ, въ которомъ извѣщалъ о своемъ прибытіи и просилъ ее пріѣхать къ нему съ тѣмъ слугою. А слугѣ втайнѣ наказалъ, чтобы онъ дорогою, выбравъ удобное мѣсто, убилъ ее безъ всякой жалости и потомъ вернулся бы къ нему. Посланный прибылъ въ Геную, отдалъ письмо, исполнилъ порученіе, былъ принятъ дамою съ величайшею радостью, и на другой же день она вмѣстѣ съ нимъ, верхомъ на конѣ, направилась къ ихъ имѣнію. Они ѣхали вмѣстѣ, бесѣдуя, о томъ о семъ, и наконецъ прибыли въ глубокую и пустынную лощину, окруженную скалами и деревьями; слуга порѣшилъ, что тутъ онъ всего безопаснѣе для себя можетъ выполнить приказаніе своего хозяина, вынулъ ножъ и, схвативъ даму за руку, сказалъ ей:
— Ну, хозяйка, молитесь Богу; дальше этого мѣста вы не двинетесь, тутъ вамъ придется умереть!
Дама, видя ножъ и слыша эти слова, пришла въ ужасъ и сказала ему:
— Что ты, Господь съ тобой! За что тебѣ убивать меня, что я тебѣ сдѣлала?
— Меня вы ничѣмъ не обидѣли, — отвѣчалъ тотъ, — а оскорбили вы вашего мужа, чѣмъ, именно, ужь этого не умѣю вамъ сказать, а знаю объ этомъ лишь потому, что онъ приказалъ мнѣ дорогою убить васъ безъ всякаго милосердія, а коли я того не сдѣлаю, онъ посулилъ меня самого повѣсить. Вы знаете, какъ я ему преданъ, какъ же мнѣ было отказаться сдѣлать то, что онъ приказывалъ? Видитъ Богъ, какъ я жалѣю васъ, но дѣлать нечего!
