бился въ нее, что ни о чемъ другомъ не могъ думать. Услыхавъ, какимъ образомъ она сюда прибыла, онъ рѣшилъ, что ему должно добиться ея благосклонности. Пока онъ разыскивалъ къ тому способъ, родственники раненаго провѣдали объ этомъ и, не долго думая отправили Алатьель къ принцу. Ему это было чрезвычайно пріятно, дамѣ — также: она полагала, что избѣжала громадной опасности.
Принцъ, видя, что, помимо красоты, Алатьель обладаетъ еще царственной граціей, и не будучи въ состояніи доподлинно узнать, кто она такая, угадалъ въ ней, во всякомъ случаѣ, благородную даму, и отъ этого любовь его еще удвоилась. Оказывая ей величайшій почетъ, онъ обходился съ нею не какъ съ любовницей, а какъ съ настоящею супругою; поэтому Алатьель, забывъ обо всемъ, что было раньше, и чувствуя себя недурно, совершенно успокоилась, стала веселой, и краса ея распустилась такимъ пышнымъ цвѣтомъ, что по всей Романіи чуть ли не объ одномъ этомъ и толковали.
Поэтому молодой прекрасный и отважный Аѳинскій герцогъ, другъ и родственникъ принца Морейскаго, изъявилъ желаніе увидать Алатьель. Подъ предлогомъ, что желаетъ извѣстить принца, какъ это дѣлалъ неоднократно, онъ съ блестящею и знатною свитою явился въ Кьяренцу и былъ здѣсь великолѣпно и торжественно принятъ.
Черезъ нѣсколько дней у нихъ зашелъ разговоръ о красотѣ этой женщины, и герцогъ спросилъ, дѣйствительно ли она такъ дивно хороша, какъ разсказываютъ.
— Гораздо больше, — отвѣчалъ принцъ, — и я хочу, чтобъ ты убѣдился въ томъ не изъ моихъ словъ, а собственными глазами.
Герцогъ и самъ просилъ объ этомъ принца, и они отправились вмѣстѣ къ Алатьель. Она приняла ихъ весьма любезно и съ веселымъ видомъ, услыхавъ заранѣе объ ихъ приходѣ. Они посадили ее между собой, посрединѣ, но не могли насладиться ея бесѣдой, такъ какъ она немного или, вѣрнѣе, ничего не понимала на ихъ языкѣ. Поэтому, каждый изъ нихъ смотрѣлъ на нее, какъ на дивную драгоцѣнность, въ особенности герцогъ, который едва могъ повѣрить, что она смертное существо. Онъ и не замѣтилъ, что, глядя на нее, его взоры упиваются ядомъ страсти; онъ думалъ, что, восхищаясь ею, доставляетъ себѣ лишь удовольствіе; однако, онъ жестоко поплатился за это, влюбившись въ эту женщину на смерть. Уѣхавъ отъ Алатьели вмѣстѣ съ принцемъ и раздумывая про себя на досугѣ, онъ призналъ принца счастливѣйшимъ изъ людей, разъ онъ обладаетъ такимъ безцѣннымъ сокровищемъ для своего удовольствія. Послѣ долгихъ всевозможныхъ размышленій, придавая болѣе значенія своей кипучей страсти, чѣмъ порядочности, онъ рѣшилъ, во что бы то ни стало, отнять у принца его счастье и самому, по возможности, имъ насладиться. Побуждаемый желаніемъ поспѣшить, оставивъ въ сторонѣ всякія внушенія разсудка и справедливости, онъ всѣ свои помыслы устремилъ на обманъ. И вотъ однажды, по злому уговору, заключенному между нимъ и довѣреннѣйшимъ слугою принца, Чурьяччи, герцогъ секретнѣйшимъ образомъ распорядился приготовить своихъ лошадей и все прочее для отъѣзда. При наступленіи ночи, онъ со своимъ товарищемъ, оба вооруженные, пробрались тихонько, при помощи вышеуномянутаго Чурьяччи въ комнату принца. Онъ увидалъ, что послѣдній вслѣдствіе сильной жары, пока Алатьель спала, стоитъ у окна совершенно голый, обратившись лицомъ къ морю, и освѣжается доносившимся оттуда вѣтеркомъ.
