— 63 — ки: единодушнѣе всѣхъ сь кн. Оболенскимъ, а менѣе всѣхъ съ Никитою Муравьевымъ. Съ Трубецкимъ говорили между прочимъ, что ежели не республика будетъ принята, то избрать Александра Николаевича въ императоры при регентствѣ. Со всѣми же тремя положегіо было, что ежели они найдутся въ необходимости дѣйствіе начать, то мы ихъ должны подцержать и обратно они насъ. Если же необходимости не встрѣтится, то передъ приступомъ къ дѣйствію долженствовало предшествовать взаимное соглашеніе, по которому и рѣшится тогда, гдѣ, какъ и что дѣлать. При семъ было говорено и объ объявленіи черезъ сенатъ новаго порядка вещей. 0 сообщеніи ими сего заключенія прочимъ членамъ остался я.въ безвѣстности, но сказывали они, что оное будетъ сдѣлано. Прежде еще пріѣзда моего былъ Никита Муравьевъ принужденъ сжечь свою конституцію и онъ же спорилъ наиболѣе противъ моей, особенно противъ избирательной системы и раздѣленія земель. Трубецкой спорилъ преимущественно противъ Временнаго Правленія. Русская Правда не была тогда еще начата, и я тутъ вознамѣрился ее написать; къ чему особенно меня приглашали кн. Оболенскій и Матвѣй Муравьевъ. 'Гогда же началъ я краткія ея начертанія. Что же касается до того, кто не соглашался на покушеніе противъ жизни Государыни Императрицы Елисаветы Алексѣевны, то сколько себѣ не припоминаю, и сколько бы не желалъ припомнить, но никакъ не могу придумать не только, кто этотъ былъ, но даже и чтобы о томъ была рѣчь. И потому не смѣшиваетъ ли членъ, сіе показывающій, это обстоятельство съ Тѣмъ случаемъ, что Глинка въ 18д0 году предлагалъ Государыню Императрицу Елисавету Алексѣевну, а не республику. У Оболенскаго на квартирѣ съѣхались къ нему Трубецкой, Никита и Матвѣй Муравьевы, Нарышкйнъ и я. Главнымъ предметомъ разговора было Временное Правленіе, противъ котораго говорили наиболѣе Трубецкой, а также и Никита Муравьевъ. Они много горячились, а я все время былъ "хладнокровенъ до самаго конца, какъ ударилъ рукою по столу и всталъ, но не произнося сказанныхъ словъ, ибо въ то именно время происходило разногласіе о Временномъ Правленіи. Говорили иопрочихъ предметахъ, но ничего не положили на мѣру; и потому доносилъ я комитету, что разговаривали и разъѣхались. Содержаніе письма моего, къ Никитѣ Муравьеву чрезъ Давыдова посланнаго, имѣлъ я честь комитету въ началѣ сего пункта объяснить. Другая же бумага, которую имѣлъ Давыдовъ, была краткое начертаніе Русской Правды, написанное на французскомъ языкѣ рукою Сергѣя Муравьева. Онъ ее взялъ, дабы показать графу Полиньяку съ тѣмъ, чтобы сей, имѣвъ о ней свѣдѣніе, могъ извѣстить насъ, находится ли сходство у нея съ французскими предначертаніями, и даже о ней говорить во Франціи, если сойдется съ французскимъ тайнымъ обществомъ (показанія 6 апрѣля, п. 18). — Комитету извѣстно, что подполковникъ Матвѣй МуравьевъАпостолъ по порученію же Южнаго Общества весьма продолжи-
