„Знаменитый ученый лежитъ въ бреду”.
„Знаменитому ученому становится немного лучше”.
„У знаменитаго ученаго обнаружилось ухудшеніе”.
Эти бюллетени издавались до тѣхъ норъ, пока, наконецъ, въ зеркалѣ телефоноскопа не отразился мученикъ науки, облачившійся уже въ халатъ и принявшійся какъ ни въ чемъ не бывало за работу.
Государственный дѣятель, великій исторіографъ и ораторъ Арсенъ Мареттъ, удостоившійся тоже чести считаться мученикомъ науки, поспѣшилъ тотчасъ-же по выздоровленіи внести
[Мученикъ науки. Знаменитый ученый уже выздоравливаетъ]
въ палату законопроектъ о національномъ патріотическомъ лекарствѣ и потребовалъ признанія этого законопроекта неотложнымъ. Втеченіе цѣлыхъ уже двухъ недѣль только и было толковъ, что объ изобрѣтеніяхъ Филоксена Лорриса. Они являлись безсмѣнною злобой дня,—темою всѣхъ дебатовъ въ академіяхъ наукъ. При такихъ обстоятельствахъ законопроектъ, внесенный Мареттомъ, нельзя было положить подъ сукно. Онъ былъ разсмотрѣнъ чрезвычайной парламентскою коммиссіей, обсуждавшей совмѣстно съ знаменитымъ ученымъ его по статьямъ, разобраннымъ, впрочемъ, уже заранѣе до послѣднихъ мелочей столичными газетами. Когда вслѣдъ затѣмъ законопроектъ
