ществъ, истреблявшихъ безчисленные батальоны молодыхъ здоровыхъ воиновъ, покрывая поля сраженій окровавленными клочьями ихъ труповъ... Медицинская война является громаднымъ прогрессомъ надъ всѣми предшествовавшими способами военныхъ дѣйствій уже потому, что, задаваясь единственно только цѣлью устранять возможность сопротивленія со стороны непріятеля, она будетъ поражать его эпидемическими болѣзнями, которыя хотя и свалятъ на нѣкоторое время съ ногъ все населеніе вражескаго края, но окажутся смертельными лишь для организмовъ, пришедшихъ уже передъ тѣмъ въ состояніе полной негодности".
„Подобно тому, какъ это случилось при изобрѣтеніи пороха, когда монахъ Шварцъ, начавшій эру взрывчатыхъ веществъ, сталъ первою жертвой великаго своего открытія, также и Фялоксенъ Доррисъ, начиная эру медицинской войны изобрѣтеніемъ необходимыхъ для того дивныхъ составовъ и приспособленій, чуть не погибъ въ своей лабораторіи, на аренѣ грандіозныхъ своихъ научныхъ побѣдъ, сраженный вмѣстѣ съ своимъ сотрудникомъ Сюльфатеномъ сгущенными міазмами, приготовленными съ цѣлью изслѣдованія и опыта".
„Дѣйствительно, онъ чуть не погибъ. Къ счастью Провидѣніе сохранило ему жизнь, являющуюся залогомъ торжества научныхъ знаній. Онъ долженъ еще пособить переходу человѣчества въ новую блестящую стадію развитія. Благодаря ему священное дѣло прогресса и цивилизаціи значительно подвинется теперь впередъ!“..
„Онъ едва не погибъ, но остался въ живыхъ... Распростертый на одрѣ болѣзни и терпѣливо вынося тяжкія свои страданія, благородный мученикъ науки какъ-бы расплачивается ими за колоссальный свой геній".
Въ большомъ телефоноскопѣ, выставленномъ передъ помѣщеніемъ редакціи „Эпохи" и доставлявшемъ парижанамъ возможность любоваться зрѣлищемъ наиболѣе сенсаціонныхъ событій, показывалась утромъ и вечеромъ комната больнаго съ кроватью, на которой лежалъ знаменитый ученый, страдавшій новоизобрѣтенной имъ заразной горячкой. Рядомъ съ телефоноскопомъ вывѣшивался бюллетень, составлявшійся по утрамъ и вечерамъ наиболѣе выдающимися медицинскими свѣтилами.
