вслѣдъ доносился изъ лабораторіи смѣшанный гулъ протестовъ и восклицаній: „Ого!-Эге! — Вотъ такъ штука! — Не ожидалъ! — Скандалъ, да и только! — Что за гадость! — Это компрометируетъ французскую науку!“
— Бѣдняжка Сюльфатенъ! — сказала Эстелла.
— Ничего, онъ какъ-нибудь вывернется, — возразилъ Жоржъ. — Замѣтьте, Стеллочка, еще одно драгоцѣнное свойство фонографа. Онъ записываетъ клятвы влюбленныхъ и можетъ повторять ихъ по востребованію сколько угодно разъ. Вслучаѣ измѣны одной изъ сторонъ, другая можетъ вмѣсто всякихъ упрековъ привести въ дѣйствіе фонографъ, въ который вложено такое клише. Онъ не даетъ утратиться безслѣдно голосу возлюбленной и повторяетъ его нашему очарованному уху, какъ только мы этого пожелаемъ… Знаете ли, дорогая Эстелла, что я безъ вашего вѣдома изготовилъ уже нѣсколько клише съ вашего голоса и отъ времени до времени по вечерамъ доставляю себѣ удовольствіе слушать ихъ въ моемъ фонографѣ.
