маніе, чтобы казаться ему несомннѣно полезною. Въ природныхъ условіяхъ самая легкая разность въ строеніи или складѣ можетъ покачнуть тонко-уровновѣшанныя вѣсы жизненной борьбы и, слѣдовательно, сохраниться. Какъ шатки желанія и усилія человѣка! Какъ кратко его время! Какъ бѣдны поэтому достигнутые имъ результаты въ сравненіи съ тѣми, которые въ-теченіе цѣлыхъ геологическихъ періодовъ накопила природа! Можемъ-ли мы удивляться тому, что произведенія природы имѣютъ характеръ несравненно болѣе «истинный», чѣмъ произведеніе человѣка; что они несравненно лучше приспособлены къ сложнѣйшимъ условіямъ жизни и очевидно несутъ на себѣ отпечатокъ высшаго творчества?
Можно сказать, что естественный подборъ ежедневно, ежечасно изслѣдуетъ по всему міру всякое уклоненіе, даже самое ничтожное, отбрасывая все дурное, сохраняя и накопляя все хорошее, неслышно и незамѣтно работая, гдѣ-бы и когда-бы ни представился на то случай, надъ усовершенствованіемъ всякаго организма относительно органическихъ и неорганическихъ условій его жизни. Отъ насъ скрытъ медленный ходъ этого процесса; лишь по прошествіи долгихъ временъ насъ поражаютъ его результаты; и наши свѣдѣнія о давно прошедшихъ геологическихъ вѣкахъ такъ скудны, что мы видимъ лишь различіе между прежними и современными намъ формами жизни.
Хотя естественный подборъ можетъ дѣйствовать лишь на пользу и въ силу пользы каждаго организма, но признаки и черты строенія, кажущіяся намъ крайне маловажными, могутъ подлежатъ его дѣйствію. Когда мы видимъ, что многія насѣкомыя, питающіяся листьями, зелены; другія, питающіяся корою, всѣ въ сѣрыхъ пятнышкахъ; что горная куропатка зимою бѣла, красная курапатка имѣетъ цвѣтъ вереска, а косачь — цвѣтъ торфяной почвы, мы должны допустить, что эта окраска полезна этимъ птицамъ и насѣкомымъ, какъ защита отъ опасности. Рябчики и куропатки, еслибъ они не истреблялись въ извѣстной періодъ жизни, размножились бы безмѣрно; извѣстно, что они гибнутъ во множествѣ отъ хищныхъ птицъ, которыя высматриваютъ издали свою добычу; это такъ справедливо, что во многихъ странахъ Европы совѣтуютъ не держать бѣлыхъ голубей, какъ слишкомъ подверженныхъ истребленію. Поэтому я не вижу причинъ сомнѣваться въ томъ, что естественный подборъ могъ дѣйствительно придать каждому виду тетеревиныхъ птицъ свойственный ему цвѣтъ и сохранить и упрочить этотъ пріобрѣтенный цвѣтъ. И мы не должны думать, чтобы гибель, при случаѣ, животнаго уклонно-окрашеннаго было обстоятельство маловажное: вспомнимъ, какъ существенно въ стадѣ
мание, чтобы казаться ему несомненно полезною. В природных условиях самая легкая разность в строении или складе может покачнуть тонко уравновешенные весы жизненной борьбы и, следовательно, сохраниться. Как шатки желания и усилия человека! Как кратко его время! Как бедны поэтому достигнутые им результаты в сравнении с теми, которые в течение целых геологических периодов накопила природа! Можем ли мы удивляться тому, что произведения природы имеют характер несравненно более «истинный», чем произведение человека; что они несравненно лучше приспособлены к сложнейшим условиям жизни и очевидно несут на себе отпечаток высшего творчества?
Можно сказать, что естественный подбор ежедневно, ежечасно исследует по всему миру всякое уклонение, даже самое ничтожное, отбрасывая все дурное, сохраняя и накопляя все хорошее, неслышно и незаметно работая, где бы и когда бы ни представился на то случай, над усовершенствованием всякого организма относительно органических и неорганических условий его жизни. От нас скрыт медленный ход этого процесса; лишь по прошествии долгих времен нас поражают его результаты; и наши сведения о давно прошедших геологических веках так скудны, что мы видим лишь различие между прежними и современными нам формами жизни.
Хотя естественный подбор может действовать лишь на пользу и в силу пользы каждого организма, но признаки и черты строения, кажущиеся нам крайне маловажными, могут подлежать его действию. Когда мы видим, что многие насекомые, питающиеся листьями, зелены; другие, питающиеся корою, все в серых пятнышках; что горная куропатка зимою бела, красная куропатка имеет цвет вереска, а косач — цвет торфяной почвы, мы должны допустить, что эта окраска полезна этим птицам и насекомым, как защита от опасности. Рябчики и куропатки, если б они не истреблялись в известной период жизни, размножились бы безмерно; известно, что они гибнут во множестве от хищных птиц, которые высматривают издали свою добычу; это так справедливо, что во многих странах Европы советуют не держать белых голубей, как слишком подверженных истреблению. Поэтому я не вижу причин сомневаться в том, что естественный подбор мог действительно придать каждому виду тетеревиных птиц свойственный ему цвет и сохранить и упрочить этот приобретенный цвет. И мы не должны думать, чтобы гибель при случае животного уклонно окрашенного было обстоятельство маловажное: вспомним, как существенно в стаде
