вершенствовалъ ихъ». Около того же времени, голландцы пристрастились къ голубямъ не менѣе древнихъ римлянъ. Первостепенная важность этихъ соображеній для объясненія огромной мѣры измѣненія, которому подверглись голуби, станетъ очевидна, когда мы станемъ говорить о подборѣ родичей. Тогда мы увидимъ также, почему голубиныя породы такъ часто имѣютъ характеръ нѣсколько-уродливый. Чрезвычайно выгодно, для произведенія отдѣльныхъ породъ и то обстоятельство, что самцы и самки голубей легко соединяются на всю жизнь; оно позволяетъ держать въ одномъ птичникѣ нѣсколько породъ, не подвергая ихъ опасности смѣшенія.
Я нѣсколько, хотя и недостаточно, распространился о вѣроятномъ происхожденіи домашнихъ голубей по слѣдующей причинѣ. Когда я въ первый разъ завелъ у себя голубей и сталъ наблюдать за разными ихъ породами, я, зная ихъ постоянство, былъ такъ-же мало склоненъ къ мысли объ ихъ общемъ происхожденіи, какъ любой натуралистъ относительно многочисленныхъ видовъ зяблика или другой большой группы дикихъ птицъ. Одно обстоятельство чрезвычайно поразило меня: всѣ заводчики, всѣ охотники до породъ какихъ-нибудь домашнихъ животныхъ или растеній, съ которыми случалось мнѣ говорить, или сочиненія которыхъ мнѣ случилось читать, твердо убѣждены, что каждая изъ породъ, которыми они занимались, происходитъ отъ отдѣльнаго дикаго вида. Спросите (какъ мнѣ случалось спрашивать) знаменитаго скотовода, не могъ-ли произойдти Герфордскій скотъ отъ длиннорогаго, и онъ насмѣется вамъ въ глаза. Я никогда не встрѣчалъ охотника до голубей, до куръ, до утокъ или до кроликовъ, который не былъ-бы вполнѣ убѣжденъ, что каждая главная порода этихъ животныхъ происходитъ отъ отдѣльнаго вида. Фанъ Монсъ, въ своемъ сочиненіи о грушахъ и яблокахъ, высказываетъ полное убѣжденіе въ томъ, что отдѣльные сорта, какъ напр. Ribston-pippin и Codlin-apple, никакъ не могли произойдти отъ сѣмянъ одного и того же дерева. Я могъ-бы привести массу подобныхъ примѣровъ. Объясненіе, какъ мнѣ кажется, очень просто. Умъ этихъ спеціалистовъ сильно пораженъ различіями между отдѣльными породами; и хотя они знаютъ, что каждая порода слегка измѣнчива, потому-что они получаютъ свои призы за тщательный подборъ этихъ легкихъ уклоненій, но имъ неизвѣстны данныя болѣе общія, и они не хотятъ мысленно суммировать эти легкія уклоненія, накопляющіяся въ теченіи многихъ поколѣній. Не урокъ-ли это для тѣхъ натуралистовъ, которые, зная гораздо менѣе чѣмъ заводчики о законахъ наслѣдственности, и зная не болѣе ихъ о посредствующихъ звѣньяхъ
вершенствовал их». Около того же времени голландцы пристрастились к голубям не менее древних римлян. Первостепенная важность этих соображений для объяснения огромной меры изменения, которому подверглись голуби, станет очевидна, когда мы станем говорить о подборе родичей. Тогда мы увидим также, почему голубиные породы так часто имеют характер несколько уродливый. Чрезвычайно выгодно для произведения отдельных пород и то обстоятельство, что самцы и самки голубей легко соединяются на всю жизнь; оно позволяет держать в одном птичнике несколько пород, не подвергая их опасности смешения.
Я несколько, хотя и недостаточно, распространился о вероятном происхождении домашних голубей по следующей причине. Когда я в первый раз завел у себя голубей и стал наблюдать за разными их породами, я, зная их постоянство, был так же мало склонен к мысли об их общем происхождении, как любой натуралист относительно многочисленных видов зяблика или другой большой группы диких птиц. Одно обстоятельство чрезвычайно поразило меня: все заводчики, все охотники до пород каких-нибудь домашних животных или растений, с которыми случалось мне говорить, или сочинения которых мне случилось читать, твердо убеждены, что каждая из пород, которыми они занимались, происходит от отдельного дикого вида. Спросите (как мне случалось спрашивать) знаменитого скотовода, не мог ли произойти герфордский скот от длиннорогого, и он насмеется вам в глаза. Я никогда не встречал охотника до голубей, до кур, до уток или до кроликов, который не был бы вполне убежден, что каждая главная порода этих животных происходит от отдельного вида. Фан Монс в своем сочинении о грушах и яблоках высказывает полное убеждение в том, что отдельные сорта, как, напр., Ribston-pippin и Codlin-apple, никак не могли произойти от семян одного и того же дерева. Я мог бы привести массу подобных примеров. Объяснение, как мне кажется, очень просто. Ум этих специалистов сильно поражен различиями между отдельными породами; и хотя они знают, что каждая порода слегка изменчива, потому что они получают свои призы за тщательный подбор этих легких уклонений, но им неизвестны данные более общие, и они не хотят мысленно суммировать эти легкие уклонения, накопляющиеся в течение многих поколений. Не урок ли это для тех натуралистов, которые, зная гораздо менее, чем заводчики о законах наследственности, и зная не более их о посредствующих звеньях
