номъ возрастѣ виды близко сходствуютъ между собою. Поэтому я не могу сомнѣваться въ томъ, что теорія потомственнаго видоизмѣненія приложима ко всѣмъ членамъ одного класса. Я полагаю, что животныя произошли отъ неболѣе какъ четырехъ или пяти прародичей, а растенія отъ такого-же или еще меньшаго числа предковъ.
Аналогія повела-бы меня шагомъ дальше, а именно къ убѣжденію, I что всѣ животныя и растенія произошли отъ одного первообраза. Но аналогія подчасъ обманчивый руководитель. Однако, всѣ живыя существа имѣютъ много общаго, въ своемъ химическомъ составѣ, въ своемъ клѣточномъ строеніи, въ законахъ своего развитія, въ своей зависимости отъ вредныхъ вліяній. Мы видимъ это даже въ такихъ мелкихъ фактахъ, какъ тотъ, что одинъ и тотъ-же ядъ часто дѣйствуетъ одинаковымъ образомъ на растенія и на животныя, и что ядъ, выдѣляемый орѣхотворкою (Cynips), обусловливаетъ уродливыя развитія на дикой розѣ и на дубѣ. У всѣхъ организмовъ сліяніе мужской и женской элементарной клѣточки, повидимому, по крайней мѣрѣ черезъ извѣстные промежутки, необходимо для произведенія новыхъ существъ. У всѣхъ, насколько намъ извѣстно, зародышный пузырекъ тождественъ. Такимъ образомъ начало всѣхъ органическихъ особей одинаково. Если мы обратимся даже къ главнымъ отдѣламъ органическаго міра, къ животному и растительному царству, — мы найдемъ нѣкоторыя низшія формы, до того переходныя по признакамъ, что натуралисты спорятъ о томъ, къ какому царству слѣдуетъ ихъ причислить; и, по началу естественнаго подбора съ расхожденіемъ признаковъ, не вполнѣ немыслимо, чтобы и растенія и животныя развились изъ какой-либо изъ этихъ среднихъ формъ. Поэтому можно было-бы заключить, что всѣ органическія существа, когда-либо жившія на землѣ, вѣроятно, произошли отъ одной первичной формы, въ которую впервые вдохнулъ жизнь Творецъ. Но это заключеніе основано главнымъ образомъ на аналогіи, и несущественно, примемъ ли мы его, или нѣтъ. Иное дѣло члены каждаго великаго класса, напримѣръ позвоночныхъ или членистыхъ, ибо тутъ, какъ замѣчено выше, законы гомологіи, эмбріологіи и т. д. даютъ намъ положительныя указанія на то, что всѣ они произошли отъ одного первозданнаго родича.
Когда воззрѣнія на происхожденіе видовъ, изложенныя въ этой книгѣ, или подобныя имъ воззрѣнія будутъ приняты всѣми, мы можемъ предвидѣть, въ общихъ чертахъ, что произойдетъ значительный переворотъ въ естественныхъ наукахъ. Систематики по прежнему будутъ продолжать свои труды; но ихъ не будетъ болѣе преслѣдовать при-
ном возрасте виды близко сходствуют между собою. Поэтому я не могу сомневаться в том, что теория потомственного видоизменения приложима ко всем членам одного класса. Я полагаю, что животные произошли от не более как четырех или пяти прародичей, а растения от такого же или еще меньшего числа предков.
Аналогия повела бы меня шагом дальше, а именно к убеждению, I что все животные и растения произошли от одного первообраза. Но аналогия подчас обманчивый руководитель. Однако, все живые существа имеют много общего в своем химическом составе, в своем клеточном строении, в законах своего развития, в своей зависимости от вредных влияний. Мы видим это даже в таких мелких фактах, как тот, что один и тот же яд часто действует одинаковым образом на растения и на животные, и что яд, выделяемый орехотворкою (Cynips), обусловливает уродливые развития на дикой розе и на дубе. У всех организмов слияние мужской и женской элементарной клеточки, по-видимому, по крайней мере через известные промежутки, необходимо для произведения новых существ. У всех, насколько нам известно, зародышный пузырек тождествен. Таким образом, начало всех органических особей одинаково. Если мы обратимся даже к главным отделам органического мира, к животному и растительному царству, — мы найдем некоторые низшие формы, до того переходные по признакам, что натуралисты спорят о том, к какому царству следует их причислить; и, по началу естественного подбора с расхождением признаков, не вполне немыслимо, чтобы и растения и животные развились из какой-либо из этих средних форм. Поэтому можно было бы заключить, что все органические существа, когда-либо жившие на земле, вероятно, произошли от одной первичной формы, в которую впервые вдохнул жизнь творец. Но это заключение основано главным образом на аналогии, и несущественно, примем ли мы его или нет. Иное дело члены каждого великого класса, например позвоночных или членистых, ибо тут, как замечено выше, законы гомологии, эмбриологии и так далее дают нам положительные указания на то, что все они произошли от одного первозданного родича.
Когда воззрения на происхождение видов, изложенные в этой книге, или подобные им воззрения будут приняты всеми, мы можем предвидеть, в общих чертах, что произойдет значительный переворот в естественных науках. Систематики по-прежнему будут продолжать свои труды; но их не будет более преследовать при-
