Сложные и мало-извѣстные законы, управляющіе измѣнчивостію, насколько можемъ мы судить, тѣже самые, которые управляли возникновеніемъ такъ называемыхъ видовыхъ формъ. Въ обоихъ случаяхъ физическія условія, повидимому, произвели лишь мало прямаго дѣйствія; но когда разновидности вступаютъ въ какой-либо поясъ земнаго шара, онѣ иногда пріобрѣтаютъ нѣкоторые изъ признаковъ, свойственныхъ видамъ этого пояса. И у разновидностей, и у видовъ изощреніе и неупотребленіе органовъ, повидимому, произвели нѣкоторое дѣйствіе; ибо трудно воздержаться отъ этого заключенія при видѣ, напримѣръ, головастой утки, имѣющей крылья, неспособныя къ летанію, почти въ томъ-же состояніи, какъ у домашней утки, или при видѣ роящаго туку-туку, иногда слѣпаго, и затѣмъ нѣкоторыхъ кротовъ, постоянно слѣпыхъ и притомъ имѣющихъ глаза, затянутые кожею, или при видѣ слѣпыхъ животныхъ, населяющихъ пещеры Америки и Европы. И у разновидностей, и у видовъ взаимнодѣйствія развитія, повидимому, играли весьма важную роль, такъ что при видоизмѣненіи одной части по необходимости видоизмѣнялись и прочія. И въ разновидностяхъ, и въ видахъ встрѣчаются возвращенія къ давно утраченнымъ признакамъ. Какъ необъяснимо, по теоріи отдѣльныхъ твореній, появленіе полосъ на плечѣ и на ногахъ въ разныхъ видахъ лошадинаго рода и у ихъ ублюдковъ! Какъ просто объясняется этотъ фактъ, если мы предположимъ, что эти виды произошли отъ полосатаго родича, точно такъ-же, какъ всѣ домашнія породы голубей произошли отъ голубаго съ отмѣтками дикаго голубя!
По обиходному воззрѣнію отдѣльнаго сотворенія всякаго вида, почему-бы видовымъ признакамъ, или тѣмъ, въ которыхъ виды одного рода расходятся между собою, быть болѣе измѣнчивымъ, чѣмъ родовые признаки, въ которыхъ всѣ они сходятся? Почему, напримѣръ, цвѣтку одного вида какого-либо рода быть измѣнчивѣе по окраскѣ въ томъ случаѣ, когда прочіе виды, будто-бы созданные отдѣльно, имѣютъ цвѣтки иной окраски, чѣмъ когда всѣ виды этого рода имѣютъ цвѣтки одинаково окрашенные? Если виды суть лишь рѣзко обозначившіяся разновидности, которыхъ признаки сдѣлались въ значительной мѣрѣ постоянными, мы можемъ понять этотъ фактъ; ибо они съ тѣхъ поръ, какъ отдѣлились отъ общаго родича, уже разошлись въ нѣкоторымъ признакахъ, почему они и стали отдѣльными видами: и поэтому эти самые признаки скорѣе должны были сохранить свою измѣнчивость, чѣмъ родовые признаки, унаслѣдованные безъ измѣненія съ очень давнихъ временъ. По теоріи отдѣльныхъ твореній необъяснимо, почему-бы части, развитой необычайнымъ
Сложные и малоизвестные законы, управляющие изменчивостью, насколько можем мы судить, те же самые, которые управляли возникновением так называемых видовых форм. В обоих случаях физические условия, по-видимому, произвели лишь мало прямого действия; но когда разновидности вступают в какой-либо пояс земного шара, они иногда приобретают некоторые из признаков, свойственных видам этого пояса. И у разновидностей, и у видов изощрение и неупотребление органов, по-видимому, произвели некоторое действие; ибо трудно воздержаться от этого заключения при виде, например, головастой утки, имеющей крылья, неспособные к летанию, почти в том же состоянии, как у домашней утки, или при виде роющего туку-туку, иногда слепого, и затем некоторых кротов, постоянно слепых и притом имеющих глаза, затянутые кожею, или при виде слепых животных, населяющих пещеры Америки и Европы. И у разновидностей, и у видов взаимодействия развития, по-видимому, играли весьма важную роль, так что при видоизменении одной части по необходимости видоизменялись и прочие. И в разновидностях, и в видах встречаются возвращения к давно утраченным признакам. Как необъяснимо по теории отдельных творений появление полос на плече и на ногах в разных видах лошадиного рода и у их ублюдков! Как просто объясняется этот факт, если мы предположим, что эти виды произошли от полосатого родича, точно так же, как все домашние породы голубей произошли от голубого с отметками дикого голубя!
По обиходному воззрению отдельного сотворения всякого вида, почему бы видовым признакам, или тем, в которых виды одного рода расходятся между собою, быть более изменчивым, чем родовые признаки, в которых все они сходятся? Почему, например, цветку одного вида какого-либо рода быть изменчивее по окраске в том случае, когда прочие виды, будто бы созданные отдельно, имеют цветки иной окраски, чем когда все виды этого рода имеют цветки одинаково окрашенные? Если виды суть лишь резко обозначившиеся разновидности, которых признаки сделались в значительной мере постоянными, мы можем понять этот факт; ибо они с тех пор, как отделились от общего родича, уже разошлись в некоторым признаках, почему они и стали отдельными видами: и поэтому эти самые признаки скорее должны были сохранить свою изменчивость, чем родовые признаки, унаследованные без изменения с очень давних времен. По теории отдельных творений необъяснимо, почему бы части, развитой необычайным
