дѣляютъ родъ, а родъ признаки; ибо это изрѣченіе, повидимому, основано на оцѣнкѣ множества незначительныхъ сходствъ, слишкомъ тонкихъ, чтобы ихъ можно было опредѣлить въ отдѣльности. Нѣкоторыя растенія, принадлежащія къ семейству мальпигіевыхъ, производятъ цвѣтки полные и недоразвитые; въ послѣднихъ, по замѣчанію Жюссьё, «бо̀льшая часть признаковъ, свойственныхъ виду, роду, семейству даже классу, исчезаютъ, издѣваясь надъ нашею классификаціею». Но когда Aspicarpa впродолженіе многихъ лѣтъ производила во Франціи лишь недоразвитые цвѣтки, отступающіе въ столь многихъ важнѣйшихъ чертахъ строенія отъ собственнаго типа порядка, Ришаръ, какъ замѣчаетъ Жюссьё, однакоже догадался, что этотъ родъ все-таки долженъ быть оставленъ въ семействѣ мальпигіевыхъ. Этотъ случай, какъ мнѣ кажется, прекрасно указываетъ на тотъ духъ, въ которомъ по необходимости должны иногда слагаться наши классификаціи.
На практикѣ натуралисты не утруждаютъ себя опредѣленіемъ физіологической важности тѣхъ признаковъ, которыми они пользуются для разграниченія группъ, для размѣщенія видовъ. Если они находятъ, что какой-либо признакъ приблизительно однообразенъ и общъ значительному числу формъ, но не встрѣчается въ другихъ, они придаютъ ему большую важность; если онъ общъ меньшему числу формъ, они придаютъ ему важность второстепенную. Это начало было громко признано нѣкоторыми натуралистами за истинное, и никѣмъ столь ясно, какъ превосходнымъ ботаникомъ Авг. Сентъ-Илеромъ. Если извѣстные признаки постоянно сопряжены съ другими, хотя-бы мы и не могли отыскать между ними никакой связи, имъ придаютъ особый вѣсъ. Такъ какъ во многихъ группахъ животныхъ важные органы, каковы органы приводящіе въ движеніе кровь, приводящіе ее въ соприкосновеніе съ воздухомъ и органы воспроизведенія, оказались приблизительно однообразными, ихъ считаютъ очень полезными для классификаціи; но въ нѣкоторыхъ группахъ животныхъ всѣ эти органы, наиважнѣйшіе для жизни, представляютъ намъ признаки самаго второстепеннаго порядка.
Намъ понятно, почему признаки, взятые съ зародыша, должны имѣть одинаковую важность съ признаками, взятыми съ взрослаго организма, ибо наша классификація, разумѣется, обнимаетъ всѣ возрасты каждаго вида. Но, при обиходныхъ воззрѣніяхъ, далеко не столь-же ясно, почему строеніе зародыша было-бы важнѣе для классификаціи, чѣмъ строеніе взрослаго организма, который одинъ можетъ играть полную роль въ природномъ строѣ. А между тѣмъ
деляют род, а род признаки; ибо это изречение, по-видимому, основано на оценке множества незначительных сходств, слишком тонких, чтобы их можно было определить в отдельности. Некоторые растения, принадлежащие к семейству мальпигиевых, производят цветки полные и недоразвитые; в последних, по замечанию Жюссьё, «бо́льшая часть признаков, свойственных виду, роду, семейству, даже классу, исчезают, издеваясь над нашею классификациею». Но когда Aspicarpa в продолжение многих лет производила во Франции лишь недоразвитые цветки, отступающие в столь многих важнейших чертах строения от собственного типа порядка, Ришар, как замечает Жюссьё, однако же догадался, что этот род все-таки должен быть оставлен в семействе мальпигиевых. Этот случай, как мне кажется, прекрасно указывает на тот дух, в котором по необходимости должны иногда слагаться наши классификации.
На практике натуралисты не утруждают себя определением физиологической важности тех признаков, которыми они пользуются для разграничения групп, для размещения видов. Если они находят, что какой-либо признак приблизительно однообразен и общ значительному числу форм, но не встречается в других, они придают ему большую важность; если он общ меньшему числу форм, они придают ему важность второстепенную. Это начало было громко признано некоторыми натуралистами за истинное, и никем столь ясно, как превосходным ботаником Авг. Сент-Илером. Если известные признаки постоянно сопряжены с другими, хотя бы мы и не могли отыскать между ними никакой связи, им придают особый вес. Так как во многих группах животных важные органы, каковы органы, приводящие в движение кровь, приводящие ее в соприкосновение с воздухом и органы воспроизведения, оказались приблизительно однообразными, их считают очень полезными для классификации; но в некоторых группах животных все эти органы, наиважнейшие для жизни, представляют нам признаки самого второстепенного порядка.
Нам понятно, почему признаки, взятые с зародыша, должны иметь одинаковую важность с признаками, взятыми с взрослого организма, ибо наша классификация, разумеется, обнимает все возрасты каждого вида. Но при обиходных воззрениях далеко не столь же ясно, почему строение зародыша было бы важнее для классификации, чем строение взрослого организма, который один может играть полную роль в природном строе. А между тем
