сительно растеній, а Волластона, относительно насѣкомыхъ. Если мы обратимъ вниманіе на значительное протяженіе и разнообразную поверхность Новой Зеландіи, простирающейся на 780 миль широты, и сравнимъ ея явнобрачную флору, состоящую изъ 750 растеній, съ флорою, питаемою одинаковымъ протяженіемъ суши на мысѣ Доброй Надежды или въ Австраліи, мы, полагаю я, должны допустить, что нѣчто независимое отъ физическихъ условій этихъ странъ обусловило столь рѣзкое различіе въ численности ихъ флоръ. Даже однообразное графство Кэмбриджское имѣетъ 847 растеній, а маленькій островъ Энглеси 764; но нѣкоторые папоротники и нѣкоторыя ввезенныя растенія включены въ эти числа, да и въ другихъ отношеніяхъ это сравненіе нельзя считать совершенно правильнымъ. Намъ извѣстно, что пустынный островъ Вознесенія первоначально имѣлъ менѣе полдюжины растеній, однакоже многія другія прижились въ немъ, какъ и въ Новой Зеландіи и на всѣхъ прочихъ океаническихъ островахъ. Есть поводъ полагать, что на св. Еленѣ пріурочившіяся растенія и животныя почти или вполнѣ истребили многія коренныя произведенія. Тотъ, кто допускаетъ теорію созданія каждаго отдѣльнаго вида, долженъ будетъ допустить, что на океаническихъ островахъ не было создано достаточнаго числа наилучше приспособленныхъ растеній и животныхъ; ибо человѣкъ безсознательно населилъ ихъ изъ разныхъ странъ гораздо полнѣе и прочнѣе, чѣмъ сама природа.
Хотя на океаническихъ островахъ число видовъ мало, относительное число видовъ мѣстныхъ (т. е. не находимыхъ ни на какой иной точкѣ земнаго шара) часто очень значительно. Сравнимъ, напримѣръ, количество мѣстныхъ наземныхъ раковинъ Мадеры, или мѣстныхъ птицъ архипелага Галапагосъ, съ количествомъ, находимымъ на любомъ материкѣ; сравнимъ затѣмъ протяженіе острововъ съ протяженіемъ материка, и мы убѣдимся въ истинѣ этого замѣчанія. Этотъ фактъ можно было-бы предвидѣть на основаніи моей теоріи, ибо, какъ объяснено выше, виды, случайно занесенные черезъ долгіе промежутки въ новую, объединенную область и вступающіе въ борьбу съ новыми сожителями, будутъ особенно подвержены видоизмѣненіямъ и часто произведутъ группы видоизмѣненныхъ потомковъ. Но изъ этого нисколько не слѣдуетъ, чтобы потому, что на данномъ островѣ почти всѣ виды какого-либо класса своеобразны, виды инаго класса, или инаго отдѣла того-же класса, также имѣли-бы характеръ мѣстный, и это различіе повидимому зависитъ отъ того, что виды неизмѣнившіеся переселились безпрепятственно, гурьбою, такъ-что ихъ естественныя соотношенія не были нарушены, а отчасти и отъ постоян-
сительно растений, а Волластона, относительно насекомых. Если мы обратим внимание на значительное протяжение и разнообразную поверхность Новой Зеландии, простирающейся на 780 миль широты, и сравним ее явнобрачную флору, состоящую из 750 растений, с флорою, питаемою одинаковым протяжением суши на мысе Доброй Надежды или в Австралии, мы, полагаю я, должны допустить, что нечто независимое от физических условий этих стран обусловило столь резкое различие в численности их флор. Даже однообразное графство Кембриджское имеет 847 растений, а маленький остров Энглеси 764; но некоторые папоротники и некоторые ввезенные растения включены в эти числа, да и в других отношениях это сравнение нельзя считать совершенно правильным. Нам известно, что пустынный остров Вознесения первоначально имел менее полдюжины растений, однако же многие другие прижились в нем, как и в Новой Зеландии и на всех прочих океанических островах. Есть повод полагать, что на св. Елене приурочившиеся растения и животные почти или вполне истребили многие коренные произведения. Тот, кто допускает теорию создания каждого отдельного вида, должен будет допустить, что на океанических островах не было создано достаточного числа наилучше приспособленных растений и животных; ибо человек бессознательно населил их из разных стран гораздо полнее и прочнее, чем сама природа.
Хотя на океанических островах число видов мало, относительное число видов местных (то есть не находимых ни на какой иной точке земного шара) часто очень значительно. Сравним, например, количество местных наземных раковин Мадеры или местных птиц архипелага Галапагос с количеством, находимым на любом материке; сравним затем протяжение островов с протяжением материка, и мы убедимся в истине этого замечания. Этот факт можно было бы предвидеть на основании моей теории, ибо, как объяснено выше, виды, случайно занесенные через долгие промежутки в новую, объединенную область и вступающие в борьбу с новыми сожителями, будут особенно подвержены видоизменениям и часто произведут группы видоизмененных потомков. Но из этого нисколько не следует, чтобы потому, что на данном острове почти все виды какого-либо класса своеобразны, виды иного класса или иного отдела того же класса также имели бы характер местный, и это различие, по-видимому, зависит от того, что виды не изменившиеся переселились беспрепятственно, гурьбою, так что их естественные соотношения не были нарушены, а отчасти и от постоян-
