щилъ мнѣ поразительный фактъ, что всѣ явнобрачныя растенія, числомъ около сорока-шести, общія Огненной Землѣ и Европѣ, до сихъ поръ существуютъ въ Сѣверной Америкѣ, которая должна была лежать на пути ихъ переселенія. Но я не сомнѣваюсь въ томъ, что нѣкоторыя произведенія умѣреннаго пояса вторглись даже въ равнины тропиковъ и перебрались черезъ нихъ въ періодъ наисильнѣйшаго холода, — въ то время, когда арктическія формы переселились градусовъ на 25 отъ своей родины и покрывали равнины у подножія Пиренеевъ. Въ этотъ періодъ крайняго холода климатъ подъ экваторомъ у морскаго уровня былъ, полагаю я, близокъ къ тому, который нынѣ господствуетъ тамъ на высотѣ 6,000—7,000 футовъ. Во время этого холоднѣйшаго періода, я полагаю, что значительныя протяженія тропическихъ равнинъ были покрыты смѣсью тропической и умѣренной растительности, подобной той, которая нынѣ съ странною роскошью одѣваетъ подножье Гималаи, по столь нагляднымъ описаніямъ Гукера.
Такимъ образомъ, полагаю я, значительно еколичество растеній, нѣсколько наземныхъ животныхъ и нѣкоторые морскіе организмы переселились во время ледоваго періода изъ умѣренныхъ поясовъ, сквернаго и южнаго, подъ тропики, а нѣкоторые изъ нихъ перешли даже экваторъ. По мѣрѣ того, какъ возвращалась теплота, эти формы умѣренныхъ поясовъ должны были подниматься въ горы и истребляться на равнинахъ; тѣ, которыя не достигли экватора, должны были возвращаться къ сѣверу и югу, къ первоначальнымъ мѣстамъ своего жительства; но формы, по преимуществу сѣверныя, перешедшія экваторъ, должны были еще болѣе удалиться отъ своей родины, подвигаясь къ умѣреннымъ широтамъ противуположнаго полушарія. Хотя, основываясь на геологическихъ свидѣтельствахъ, мы имѣемъ поводъ полагать, что вся совокупность арктическихъ раковинъ измѣнилась развѣ очень незначительно во время ихъ медленнаго переселенія на югъ и возвращенія на сѣверъ, — относительно пришлыхъ формъ, оставшихся на тропическихъ горахъ, или въ южномъ полушаріи, дѣло могло принять совершенно иной оборотъ. Эти послѣднія формы, окруженныя новыми соперниками, должны были вступить въ борьбу съ ними; и, по всей вѣроятности, успѣхъ этой борьбы опредѣлился подборомъ извѣстныхъ уклоненій въ ихъ строеніи, складѣ и образѣ жизни. Такимъ образомъ многіе изъ этихъ пришлецовъ, хотя очевидно сродные съ своими братьями сѣвернаго или южнаго полушарія, нынѣ существуютъ въ новой своей родинѣ въ качествѣ рѣзкихъ разновидностей или отдѣльныхъ видовъ.
Гукеръ, относительно Америки, и Альфонсъ Декандоль, относи-
щил мне поразительный факт, что все явнобрачные растения, числом около сорока шести, общие Огненной Земле и Европе, до сих пор существуют в Северной Америке, которая должна была лежать на пути их переселения. Но я не сомневаюсь в том, что некоторые произведения умеренного пояса вторглись даже в равнины тропиков и перебрались через них в период наисильнейшего холода, — в то время, когда арктические формы переселились градусов на двадцать пять от своей родины и покрывали равнины у подножия Пиренеев. В этот период крайнего холода климат под экватором у морского уровня был, полагаю я, близок к тому, который ныне господствует там на высоте 6 000—7 000 футов. Во время этого холоднейшего периода, я полагаю, что значительные протяжения тропических равнин были покрыты смесью тропической и умеренной растительности, подобной той, которая ныне с странною роскошью одевает подножье Гималаев по столь наглядным описаниям Гукера.
Таким образом, полагаю я, значительное количество растений, несколько наземных животных и некоторые морские организмы переселились во время ледового периода из умеренных поясов, скверного и южного, под тропики, а некоторые из них перешли даже экватор. По мере того, как возвращалась теплота, эти формы умеренных поясов должны были подниматься в горы и истребляться на равнинах; те, которые не достигли экватора, должны были возвращаться к северу и югу, к первоначальным местам своего жительства; но формы по преимуществу северные, перешедшие экватор, должны были еще более удалиться от своей родины, подвигаясь к умеренным широтам противоположного полушария. Хотя, основываясь на геологических свидетельствах, мы имеем повод полагать, что вся совокупность арктических раковин изменилась разве очень незначительно во время их медленного переселения на юг и возвращения на север, — относительно пришлых форм, оставшихся на тропических горах или в южном полушарии, дело могло принять совершенно иной оборот. Эти последние формы, окруженные новыми соперниками, должны были вступить в борьбу с ними; и, по всей вероятности, успех этой борьбы определился подбором известных уклонений в их строении, складе и образе жизни. Таким образом, многие из этих пришельцев, хотя, очевидно, сродные с своими братьями северного или южного полушария, ныне существуют в новой своей родине в качестве резких разновидностей или отдельных видов.
Гукер, относительно Америки, и Альфонс Декандоль, относи-
