всѣмъ отдаленнымъ и объединеннымъ точкамъ, на которыхъ онъ нынѣ находится. Тѣмъ не менѣе, простота воззрѣнія, по которому каждый видъ впервые возникъ лишь въ одной мѣстности, плѣняетъ нашъ умъ. Тотъ, кто отвергаетъ его, отвергаетъ истинную причину (обыкновенное зарожденіе и естественное разселеніе) и прибѣгаетъ къ объясненію чудесному. Всѣми признано, что въ большинствѣ случаевъ область, обитаемся видомъ, сплошна, и когда растеніе или животное встрѣчается на двухъ точкахъ, столь отдаленныхъ одна отъ другой, или раздѣленныхъ преградами такого рода, что переселеніе было-бы трудно, такой фактъ приводится какъ нѣчто замѣчательное и исключительное. Способность переселяться черезъ море у наземныхъ млекопитающихъ ограничена, быть можетъ, болѣе тѣсными предѣлами, чѣмъ у какихъ-либо другихъ организмовъ; и, согласно съ этимъ, намъ неизвѣстно необъяснимаго случая разселенія млекопитающихъ по отдаленнымъ точкамъ земнаго шара. Ни одинъ геологъ, напримѣръ, не затруднится объяснить тождественность млекопитающихъ Великобританіи и Европы ихъ прежнимъ соединеніемъ. Но если одинъ и тотъ-же видъ можетъ возникнуть на двухъ отдѣльныхъ точкахъ земнаго шара, почему не находимъ мы ни одного млекопитающаго, общаго Европѣ и Австраліи или Южной Америкѣ? Условія жизни почти тождественны, такъ что множество европейскихъ животныхъ и растеній одичали въ Америкѣ и въ Австраліи, и нѣкоторыя изъ природныхъ растеній южнаго и сѣвернаго полушарій вполнѣ тождественны? Отвѣтъ, какъ полагаю я, заключается въ томъ, что млекопитающія не имѣли возможности переселиться, между тѣмъ какъ растенія, при разнообразныхъ способахъ изъ разселенія, успѣли перебраться черезъ этотъ обширный, исполненный препятствій промежутокъ. Великое и разительное вліяніе преградъ всякаго рода на распредѣленіе организмовъ понятно только, если мы допустимъ, что виды возникли лишь по одну сторону этихъ преградъ и не имѣли возможности перейти на другую. Немногія семейства, многія подъ-семейства, очень многіе роды и еще большее количество подъ-родовъ свойственны исключительно одной области, и многими натуралистами замѣчено, что роды самые естественные, или тѣ роды, въ которыхъ виды всего ближе сродны между собою, по большей части роды мѣстные, заключенные въ предѣлахъ одной области. Какъ было-бы странно и ненормально, еслибы, спускаясь степенью ниже, къ особямъ одного вида, мы бы встрѣтились съ противуположнымъ закономъ и виды не имѣли-бы характеръ мѣстный, но возникли бы въ двухъ или болѣе отдѣльныхъ областяхъ!
всем отдаленным и объединенным точкам, на которых он ныне находится. Тем не менее простота воззрения, по которому каждый вид впервые возник лишь в одной местности, пленяет наш ум. Тот, кто отвергает его, отвергает истинную причину (обыкновенное зарождение и естественное расселение) и прибегает к объяснению чудесному. Всеми признано, что в большинстве случаев область, обитаемая видом, сплошна, и когда растение или животное встречается на двух точках, столь отдаленных одна от другой или разделенных преградами такого рода, что переселение было бы трудно, такой факт приводится как нечто замечательное и исключительное. Способность переселяться через море у наземных млекопитающих ограничена, быть может, более тесными пределами, чем у каких-либо других организмов; и, согласно с этим, нам неизвестно необъяснимого случая расселения млекопитающих по отдаленным точкам земного шара. Ни один геолог, например, не затруднится объяснить тождественность млекопитающих Великобритании и Европы их прежним соединением. Но если один и тот же вид может возникнуть на двух отдельных точках земного шара, почему не находим мы ни одного млекопитающего, общего Европе и Австралии или Южной Америке? Условия жизни почти тождественны, так что множество европейских животных и растений одичали в Америке и в Австралии, и некоторые из природных растений южного и северного полушарий вполне тождественны? Ответ, как полагаю я, заключается в том, что млекопитающие не имели возможности переселиться, между тем как растения, при разнообразных способах их расселения, успели перебраться через этот обширный, исполненный препятствий промежуток. Великое и разительное влияние преград всякого рода на распределение организмов понятно только, если мы допустим, что виды возникли лишь по одну сторону этих преград и не имели возможности перейти на другую. Немногие семейства, многие подсемейства, очень многие роды и еще большее количество подродов свойственны исключительно одной области, и многими натуралистами замечено, что роды самые естественные или те роды, в которых виды всего ближе сродны между собою, по большей части роды местные, заключенные в пределах одной области. Как было бы странно и ненормально, если бы, спускаясь степенью ниже, к особям одного вида, мы бы встретились с противоположным законом и виды не имели бы характер местный, но возникли бы в двух или более отдельных областях!
