кажется навсегда, совершенно справедливая оцѣнка степеней совершенства отрывочно извѣстныхъ намъ фаунъ, сложившихся въ разные геологическіе періоды.
Мы (съ очень важной точки зрѣнія) оцѣнимъ это затрудненіе еще вѣрнѣе, если обратимъ вниманіе на нѣкоторыя изъ нынѣ существующихъ флоръ и фаунъ. Судя по необыкновенной быстротѣ, съ которою, въ новѣйшее время, европейскіе организмы распространились въ Новой Зеландіи и захватили мѣста, безъ сомнѣнія, занятыя и прежде, мы можемъ предположить, что еслибы всѣ животныя и растенія Великобританіи были ввезены въ Новую Зеландію, множество великобританскихъ формъ прижились-бы въ ней и истребили-бы многихъ ея природныхъ жителей. Съ другой стороны, судя по тому, что нынѣ происходитъ въ Новой Зеландіи, и потому, что едвали хотя одинъ житель южнаго полушарія одичалъ въ Европѣ, мы можемъ сомнѣваться, чтобы, при перенесеніи всѣхъ ново-зеландскихъ организмовъ въ Великобританію, многимъ изъ нихъ удалось захватить мѣста, нынѣ занятыя нашими природными растеніями и животными. Съ этой точки зрѣнія, произведенія Великобританіи можно считать болѣе высокими, чѣмъ произведенія Новой Зеландіи. Но даже самый искусный натуралистъ, разсмотрѣвши виды этихъ двухъ странъ, не могъ-бы предсказать такого результата.
Агассицъ настаиваетъ на томъ, что древнія животныя до нѣкоторой степени схожи съ зародышами нынѣ существующихъ животныхъ тѣхъ-же классовъ, или что геологическая послѣдовательность угасшихъ формъ въ нѣкоторой мѣрѣ параллельна эмбріологическому развитію формъ новѣйшихъ. Не могу не согласиться съ Пикте и съ Гоксли въ томъ, что основательность этого воззрѣнія далеко не доказана. Но я вполнѣ надѣюсь, что она подтвердится со временемъ, по крайней мѣрѣ относительно подчиненныхъ группъ, выдѣлившихся одна изъ другой во времена относительно недавнія. Ибо это ученіе Агассица вполнѣ согласуется съ теоріею естественнаго подбора. Въ одной изъ слѣдующихъ главъ я постараюсь показать, что взрослый организмъ разнится отъ своего зародыша вслѣдствіе видоизмѣненій, совершившихся въ неранній возрастъ и унаслѣдованныхъ въ томъ же возрастѣ. Этотъ процессъ, оставляя зародышъ почти неизмѣненнымъ, безпрестанно накопляетъ, въ теченіе послѣдовательныхъ поколѣній, новыя уклоненія въ организмѣ взросломъ.
Отсюда происходитъ, что зародышъ остается какъ-бы снимкомъ, сдѣланнымъ самою природою съ древняго, менѣе видоизмѣненнаго состоянія каждаго животнаго. Это воззрѣніе можетъ быть справед-
кажется навсегда, совершенно справедливая оценка степеней совершенства отрывочно известных нам фаун, сложившихся в разные геологические периоды.
Мы (с очень важной точки зрения) оценим это затруднение еще вернее, если обратим внимание на некоторые из ныне существующих флор и фаун. Судя по необыкновенной быстроте, с которою в новейшее время европейские организмы распространились в Новой Зеландии и захватили места, без сомнения, занятые и прежде, мы можем предположить, что если бы все животные и растения Великобритании были ввезены в Новую Зеландию, множество великобританских форм прижились бы в ней и истребили бы многих ее природных жителей. С другой стороны, судя по тому, что ныне происходит в Новой Зеландии, и потому, что едва ли хотя один житель южного полушария одичал в Европе, мы можем сомневаться, чтобы при перенесении всех новозеландских организмов в Великобританию многим из них удалось захватить места, ныне занятые нашими природными растениями и животными. С этой точки зрения, произведения Великобритании можно считать более высокими, чем произведения Новой Зеландии. Но даже самый искусный натуралист, рассмотревши виды этих двух стран, не мог бы предсказать такого результата.
Агассиц настаивает на том, что древние животные до некоторой степени схожи с зародышами ныне существующих животных тех же классов, или что геологическая последовательность угасших форм в некоторой мере параллельна эмбриологическому развитию форм новейших. Не могу не согласиться с Пикте и с Гоксли в том, что основательность этого воззрения далеко не доказана. Но я вполне надеюсь, что она подтвердится со временем, по крайней мере относительно подчиненных групп, выделившихся одна из другой во времена относительно недавние. Ибо это учение Агассица вполне согласуется с теориею естественного подбора. В одной из следующих глав я постараюсь показать, что взрослый организм разнится от своего зародыша вследствие видоизменений, совершившихся в неранний возраст и унаследованных в том же возрасте. Этот процесс, оставляя зародыш почти неизмененным, беспрестанно накопляет, в течение последовательных поколений, новые уклонения в организме взрослом.
Отсюда происходит, что зародыш остается как бы снимком, сделанным самою природою с древнего, менее видоизмененного состояния каждого животного. Это воззрение может быть справед-
