Во время моего кругосвѣтнаго путешествія, въ качествѣ натуралиста, на кораблѣ Е. К. В. «Бигль», я былъ сильно пораженъ нѣкоторыми особенностями въ распредѣленіи животныхъ и растеній по Южной Америкѣ и въ геологической связи угасшихъ флоръ и фаунъ этого материка съ флорами и фаунами настоящими. Эти особенности, какъ казалось мнѣ, проливали нѣкоторый свѣтъ на происхожденіе видовъ, — эту тайну изъ тайнъ, какъ выразился одинъ изъ нашихъ величайшихъ философовъ. По возвращеніи на родину, въ 1837 году, мнѣ пришло на мысль, что можно было-бы подвинуть разрѣшеніе этого вопроса, тщательно собирая и обдумывая всякаго рода факты, могущіе имѣть къ нему отношеніе. Послѣ пятилѣтнихъ трудовъ, я позволилъ себѣ нѣкоторыя общія соображенія объ этомъ предметѣ, и набросалъ ихъ въ краткихъ замѣткахъ. Въ 1844 году я дополнилъ ихъ очеркомъ тѣхъ заключеній, которыя тогда казались мнѣ правдоподобными. Отъ этого времени и до сихъ поръ я безостановочно занимался тѣмъ-же предметомъ. Я надѣюсь, что читатель извинитъ эти личныя подробности. Я сообщаю ихъ, чтобы показать, что я не поспѣшилъ въ выводѣ моихъ заключеній.
Мой трудъ теперь почти оконченъ; но такъ-какъ мнѣ еще нужно будетъ года два-три для того, чтобы довести его до конца, и здоровье мое далеко не надежно, я согласился издать это извлеченіе. Я тѣмъ охотнѣе рѣшился на это, что мистеръ Уэллесъ, изучающій теперь естественную исторію Малайскаго архипелага, пришелъ почти точно къ тѣмъ-же общимъ заключеніямъ относительно происхожденія видовъ, какъ и я. Въ прошломъ году онъ прислалъ мнѣ записку объ этомъ предметѣ, съ просьбою доставить ее сэру Чарльсу Лейеллю, который передалъ ее Линнеевскому Обществу, и она напечатана въ третьей книжкѣ журнала этого общества. Сэръ Чарльсъ Лейелль и докторъ Гукеръ, оба знакомые съ моимъ трудомъ — послѣдній читалъ мой
Во время моего кругосветного путешествия в качестве натуралиста на корабле е. к. в. «Бигль», я был сильно поражен некоторыми особенностями в распределении животных и растений по Южной Америке и в геологической связи угасших флор и фаун этого материка с флорами и фаунами настоящими. Эти особенности, как казалось мне, проливали некоторый свет на происхождение видов, — эту тайну из тайн, как выразился один из наших величайших философов. По возвращении на родину, в 1837 году, мне пришло на мысль, что можно было бы подвинуть разрешение этого вопроса, тщательно собирая и обдумывая всякого рода факты, могущие иметь к нему отношение. После пятилетних трудов, я позволил себе некоторые общие соображения об этом предмете и набросал их в кратких заметках. В 1844 году я дополнил их очерком тех заключений, которые тогда казались мне правдоподобными. От этого времени и до сих пор я безостановочно занимался тем же предметом. Я надеюсь, что читатель извинит эти личные подробности. Я сообщаю их, чтобы показать, что я не поспешил в выводе моих заключений.
Мой труд теперь почти окончен; но так как мне еще нужно будет года два-три для того, чтобы довести его до конца, и здоровье мое далеко не надежно, я согласился издать это извлечение. Я тем охотнее решился на это, что мистер Уэллес, изучающий теперь естественную историю Малайского архипелага, пришел почти точно к тем же общим заключениям относительно происхождения видов, как и я. В прошлом году он прислал мне записку об этом предмете, с просьбою доставить ее сэру Чарльзу Лайелю, который передал ее Линнеевскому обществу, и она напечатана в третьей книжке журнала этого общества. Сэр Чарльз Лайель и доктор Гукер, оба знакомые с моим трудом — последний читал мой
