одна особь, рожденная съ какимъ-либо легкимъ, но выгоднымъ видоизмѣненіемъ въ строеніи, передала его своему потомству, которое снова уклонялось и подвергалось подбору, и т. д. Но рабочій муравей есть насѣкомое, значительно разнящееся отъ своихъ родителей, и притомъ совершенно безплодное, такъ что оно никакъ не могло бы передать потомству пріобрѣтенныя имъ особенности строенія или инстинкта. Самъ собою возникаетъ вопросъ, какъ согласовать этотъ фактъ съ теоріею естественнаго подбора?
Во-первыхъ, вспомнимъ, что и между дикими и между домашними организмами встрѣчаются безчисленные примѣры особенностей въ строеніи, сдѣлавшихся принадлежностію извѣстнаго возраста или извѣстнаго пола. Намъ извѣстны не только особенности, свойственныя лишь одному полу, но и особенности, свойственныя лишь тому краткому періоду, въ которомъ дѣятельна воспроизводительная система: таково брачное перо многихъ птицъ и крючковатыя челюсти самца-лосося. Намъ даже извѣстны въ разныхъ породахъ скота особенности въ рогахъ, сопряженныя съ искусственнымъ несовершенствомъ мужскаго пола; волы извѣстныхъ породъ имѣютъ рога болѣе длинныя, чѣмъ коровы и быки тѣхъ-же породъ. Поэтому я не вижу ничего затруднительнаго въ томъ, чтобы какой-либо признакъ сопрягался съ безплодіемъ въ членахъ общины насѣкомыхъ; затрудненіе заключается въ томъ, чтобы объяснить себѣ, какимъ способомъ естественный подборъ могъ медленно накопить особенности строенія, сопряженныя съ безплодіемъ.
Это затрудненіе, на первый взглядъ представляющееся неразрѣшимымъ, уменьшится или, какъ мнѣ кажется, вовсе исчезнетъ, если мы вспомнимъ, что искусственный подборъ можетъ прилагаться къ семейству точно такъ-же, какъ и къ особи, и этимъ путемъ достигать желанной цѣли. Такъ вкусная овощь съѣдается; особь уничтожена; но огородникъ, сѣя сѣмяна изъ того-же подбора, твердо надѣется снова получить приблизительно ту-же разновидность. Скотоводы желаютъ, чтобы мясо и жиръ были перемѣшаны какъ слѣдуетъ; животныя, представлявшія такое распредѣленіе жира, убиты, но заводчики смѣло обращаются къ животнымъ того-же племени. Моя вѣра въ могущество подбора простирается до того, что я не сомнѣваюсь, что можно было-бы постепенно образовать породу, въ которой волы имѣли-бы постоянно необыкновенно-длинные рога, лишь тщательно наблюдая, какіе быки и коровы производятъ самыхъ длиннорогихъ воловъ, несмотря на то, что ни одинъ изъ воловъ не могъ-бы передать своихъ признаковъ породѣ. Такъ, полагаю я,
одна особь, рожденная с каким-либо легким, но выгодным видоизменением в строении, передала его своему потомству, которое снова уклонялось и подвергалось подбору, и так далее. Но рабочий муравей есть насекомое, значительно разнящееся от своих родителей и притом совершенно бесплодное, так что оно никак не могло бы передать потомству приобретенные им особенности строения или инстинкта. Сам собою возникает вопрос, как согласовать этот факт с теориею естественного подбора?
Во-первых, вспомним, что и между дикими и между домашними организмами встречаются бесчисленные примеры особенностей в строении, сделавшихся принадлежностью известного возраста или известного пола. Нам известны не только особенности, свойственные лишь одному полу, но и особенности, свойственные лишь тому краткому периоду, в котором деятельна воспроизводительная система: таково брачное перо многих птиц и крючковатые челюсти самца-лосося. Нам даже известны в разных породах скота особенности в рогах, сопряженные с искусственным несовершенством мужского пола; волы известных пород имеют рога более длинные, чем коровы и быки тех же пород. Поэтому я не вижу ничего затруднительного в том, чтобы какой-либо признак сопрягался с бесплодием в членах общины насекомых; затруднение заключается в том, чтобы объяснить себе, каким способом естественный подбор мог медленно накопить особенности строения, сопряженные с бесплодием.
Это затруднение, на первый взгляд представляющееся неразрешимым, уменьшится или, как мне кажется, вовсе исчезнет, если мы вспомним, что искусственный подбор может прилагаться к семейству точно так же, как и к особи, и этим путем достигать желанной цели. Так вкусный овощ съедается; особь уничтожена; но огородник, сея семена из того же подбора, твердо надеется снова получить приблизительно ту же разновидность. Скотоводы желают, чтобы мясо и жир были перемешаны как следует; животные, представлявшие такое распределение жира, убиты, но заводчики смело обращаются к животным того же племени. Моя вера в могущество подбора простирается до того, что я не сомневаюсь, что можно было бы постепенно образовать породу, в которой волы имели бы постоянно необыкновенно длинные рога, лишь тщательно наблюдая, какие быки и коровы производят самых длиннорогих волов, несмотря на то что ни один из волов не мог бы передать своих признаков породе. Так, полагаю я,
