рядомъ съ гнѣздомъ рабовладѣльческой F. sanguinеа, и когда я случайно встревожилъ оба гнѣзда, мелкіе муравьи съ изумительною храбростію напали на своихъ крупныхъ сосѣдей. Въ настоящую минуту мнѣ хотѣлось знать, съумѣютъ-ли кровавые муравьи отличить куколки вида F. fusca, обыкновенно обращаемаго ими въ рабство, отъ куколокъ мелкой и свирѣпой F. flava, которую они рѣдко захватываютъ въ плѣнъ, и они, очевидно, умѣли отличать ихъ, ибо мы видѣли, что они тотчасъ и съ жадностью захватили куколки бураго муравья (F. fusca); но какъ только они натыкались на куколки желтаго муравья или на землю изъ его гнѣзда, они, повидимому, сильно пугались и быстро убѣгали; но черезъ четверть часа послѣ того, какъ уползли всѣ мелкіе желтые муравьи, рабовладѣльцы ободрились и утащили ихъ куколки.
Однажды вечеромъ я посѣтилъ другое гнѣздо кровавыхъ муравьевъ, и видѣлъ, какъ многіе изъ нихъ входили въ свой муравейникъ, таща трупы бураго муравья (слѣдовательно, то не было переселеніе) и множество куколокъ. Я прослѣдилъ путь возвращающейся вереницы на протяженіи около сорока ярдовъ, до густой кучки вереска, изъ которой выходилъ послѣдній кровавый муравей, несущій куколку. Но мнѣ не удалось отыскать въ густомъ верескѣ раззореннаго гнѣзда. Это гнѣздо, однакоже, должно было находится по близости, ибо два или три бурыхъ муравья бѣгали по вереску въ величайшемъ безпокойствѣ и одинъ изъ нихъ, съ куколкою въ челюстяхъ, сидѣлъ на самомъ кончикѣ вересковаго стебелька, озираясь на свое раззоренное жилище — живой образъ отчаянія.
Таковы факты, впрочемъ не нуждавшіеся въ подтвержденіи съ моей стороны, относящіеся къ дивному инстинкту муравьевъ-рабовладѣльцевъ. Слѣдуетъ замѣтить контрастъ между инстинктивными повадками кроваваго муравья и континентальнаго F. rufescens. Послѣдній не строитъ собственнаго муравейника, не распоряжается собственными переселеніями, не собираетъ пищи для себя и для своихъ дѣтенышей, даже не можетъ питаться самъ: онъ вполнѣ зависитъ отъ своихъ многочисленныхъ рабовъ. Кровавый муравей, съ своей стороны, держитъ гораздо менѣе рабовъ, а въ началѣ лѣта даже чрезвычайно мало; господа распоряжаются мѣстомъ и временемъ сооруженія новаго муравейника и при переселеніяхъ сами переносятъ своихъ рабовъ. Какъ въ Швейцаріи, такъ и въ Англіи, рабы, повидимому, исключительно ухаживаютъ за личинками, и господа ходятъ одни на поимку рабовъ. Въ Швейцаріи рабы и господа работаютъ вмѣстѣ, приготовляя и притаскивая матеріалъ для муравейника: и тѣ, и дру-
рядом с гнездом рабовладельческой F. sanguinеа, и когда я случайно встревожил оба гнезда, мелкие муравьи с изумительною храбростью напали на своих крупных соседей. В настоящую минуту мне хотелось знать, сумеют ли кровавые муравьи отличить куколки вида F. fusca, обыкновенно обращаемого ими в рабство, от куколок мелкой и свирепой F. flava, которую они редко захватывают в плен, и они, очевидно, умели отличать их, ибо мы видели, что они тотчас и с жадностью захватили куколки бурого муравья (F. fusca); но как только они натыкались на куколки желтого муравья или на землю из его гнезда, они, по-видимому, сильно пугались и быстро убегали; но через четверть часа после того, как уползли все мелкие желтые муравьи, рабовладельцы ободрились и утащили их куколки.
Однажды вечером я посетил другое гнездо кровавых муравьев и видел, как многие из них входили в свой муравейник, таща трупы бурого муравья (следовательно, то не было переселение) и множество куколок. Я проследил путь возвращающейся вереницы на протяжении около сорока ярдов, до густой кучки вереска, из которой выходил последний кровавый муравей, несущий куколку. Но мне не удалось отыскать в густом вереске разоренного гнезда. Это гнездо, однако же, должно было находится поблизости, ибо два или три бурых муравья бегали по вереску в величайшем беспокойстве и один из них с куколкою в челюстях сидел на самом кончике верескового стебелька, озираясь на свое разоренное жилище — живой образ отчаяния.
Таковы факты, впрочем не нуждавшиеся в подтверждении с моей стороны, относящиеся к дивному инстинкту муравьев-рабовладельцев. Следует заметить контраст между инстинктивными повадками кровавого муравья и континентального F. rufescens. Последний не строит собственного муравейника, не распоряжается собственными переселениями, не собирает пищи для себя и для своих детенышей, даже не может питаться сам: он вполне зависит от своих многочисленных рабов. Кровавый муравей, с своей стороны, держит гораздо менее рабов, а в начале лета даже чрезвычайно мало; господа распоряжаются местом и временем сооружения нового муравейника и при переселениях сами переносят своих рабов. Как в Швейцарии, так и в Англии, рабы, по-видимому, исключительно ухаживают за личинками, и господа ходят одни на поимку рабов. В Швейцарии рабы и господа работают вместе, приготовляя и притаскивая материал для муравейника: и те, и дру-
